- И дитя, - сказал Бенжер чуть суровее, - росло медленно?

- Годы и годы. Он менял друзей, потому что одни вырастали, являлись новые. Он думал, что они одни и те же. Но было не так. И они не дружили с ним.

- Ты считала, что его разум слаб и сломлен, - кивнул себе Бенжер. - Что он совсем туп. Но это в нем от Тоблакаев. Медлителей. Годы и годы замедленности. А его отец - ты знаешь его имя?

- Карса Орлонг. Говорят, он живет в Даруджистане, далеком южном городе. У озера. Говорят, теперь он бог.

Бенжер постукивал пальцами по столу, глядя на поверхность. Серлис видела, как изучает он глубокие царапины, перекрестье шрамов. Он посмотрел ей на руки, возможно, заметил следы крови у ногтей. В лице что-то изменилось. - Кровяное масло, - сказал он, глядя в глаза, и сейчас она не отвернулась. - Кто-нибудь потрудился сесть и рассказать тебе?

- Объяснить? Объяснить что? - Истерический смех внезапно сотряс Серлис, но она подавила его. - Что тут объяснять? Лихорадка. Болезнь. Безумие. Да, безумие.

Глаза Бенжера стали тверже. - За все годы ни у кого не нашлось милосердия, чтобы рассказать?

- Нечего рассказывать. - Что-то вроде гнева заставило ее добавить: - Я смотрю изнутри. Ты нет.

- Тут она права, - сказала Водичка, передав чашку Аникс Фро, и дернула за шарф, словно он душил ее.

- Знаю! - крикнул Бенжер солдату. Застыл, глубоко вздохнул и продолжил тише. - Твое имя, мне сказали, Серлис? Да? Хорошо. Что же, Серлис. Кровяное масло подобно беспокойному приливу. Оно не просто движется в одну сторону. Это изучали. Прилив сменяется отливом. Туда и обратно. Даже сейчас - это важно - он движется между тобой и Карсой Орлонгом. Между тобой и сыном, между сыном и отцом. - Он повел рукой. - Не имеет значения, сколько меж вами лиг. Поток движется туда и обратно, туда и обратно.

Серлис поглядела на него и покачала головой. - Мой сын не... не... такой. Без лихорадки. Без... нужды. А его отец? Я не думаю о его отце. Никогда.

- Тоблакаи...

- Теблоры, - вмешалась Аникс Фро. - Эти племена зовут Теблорами, Бенжер.

- Отлично. Теблоры не сдаются проклятию кровяного масла. Не как люди. Оно не постоянно, это первое. Быстро расходуется.

"Расходуется, да. В меня".

- Но сущность остается, стойкий компонент крови Теблоров. В масле есть примесь отатарала, делающая их невосприимчивыми к магии. Но эффект разнится. Карса Орлонг оказался... очень невосприимчивым. Однако проблема, к которой я подвожу, Серлис... в самих приливах и отливах. Видишь ли, о, что возвращается к тебе от Карсы - этот незримый ток - теперь исходит от бога.

- Вдовьи холодные ночи! - буркнула Водичка. - Звучит нехорошо. Ты сдаешься, Бенжер? Что сделает с таким даже Высший Денал?

- Сын не похож на меня, - твердила Серлис. Она вряд ли поняла общий смысл речей Бенжера.

- Не будет таким же, - кивнул Бенжер. - Я не думаю. Поток отца силен. Но я думаю... что его нужно усилить.

- Усилить?

Глаза Бенжера снова блеснули, однако он кивнул. - Просто чтобы обезопасить его.

- Как можно сделать его сильнее? - желала знать Серлис.

- И тут тоже проблема, - сказал он, распластав ладони по столу и откинувшись. - Но думаю, я нашел решение, такое, что избавит нас разом от двух бед.

- Скажи мне, - напряглась Серлис. - Как можно дать Ренту больше сил?

- Тот прилив, что идет к тебе от Карсы Орлонга. Думаю, я смогу его отклонить. В вашего сына. Думаю, смогу вовсе отвести его от тебя. И тем избавить от проклятия кровяного масла.

Вдруг слух ее почти пропал. Серлис смотрела, видела движение губ Бенжера, но не слышала ни звука. Что-то заполнило голову, горячее как песок под очагом. Она едва слышала барабан сердца - или твари кровяного масла, все сильнее сжимающей сердце в груди - но как бы издалека.

Бенжер повел рукой перед ее лицом. Она не заметила... нет, не так. В ней не осталось ничего, способного реагировать и хоть что-то делать.

"Смотреть изнутри. Наружу".

Появилась Водичка, вытянула Бенжера из кресла и села сама, вложила в руки Серлис чашку, подняла к губам, заставляя пить. Что-то сказала, но слова стали неразборчивым бормотанием. Водичка тут же вытащила чашку из рук и поставила на стол. Встала и зашла Серлис за спину, наклонилась и шепнула в ухо.

Сначала лишь дыхание достигло Серлис, теплое и влажное. Затем было что-то вроде рычания, и на краткий миг Серлис увидела - вспомнила - нечто чужое. Тонкая ткань на мертвых глазах, которые вдруг стали вовсе не мертвыми; точка зрения перемещалась, и уже она смотрела сквозь вуаль.

"Бесполезная сучка, нет, хуже! Однажды я удавлю ее, веревкой или нет, но клянусь! Слушай, печальное, измученное существо. Прими предложение Бенжера. Позволь отвести от тебя поток. Но помни: едва тебя отсекут, едва ты окажешься на сухой земле, поток между тобой и сыном тоже пропадет. Без вариантов".

При этом стон поднялся из пропасти внутри Серлис, готовой обрести голос.

"Хватит ныть! Слушай! Хочешь, чтобы Рент уцелел? Хочешь освободить его от проклятия? Тогда ты должна отсечь себя от него, навсегда. Ради его блага. Тебе придется принять это - внести эту плату. Ты готова? Отве..."

- ...Денал, Серлис. Вот что мы делаем. Бенжер объяснит лучше, чем я. И не думай, что тут хоть что-то идет от меня лично. Если бы ты лучше меня знала, то сразу... Ну, слушай. Вот что значит быть малазанским морпехом. Мы спасаем людей. Вот почему Бенжер здесь.

Этот голос принадлежал Водичке, и слова обжигали ухо Серлис. Она вздохнула со всхлипом, кивнула.

Мозолистая рука солдата сжала ей плечо, и Водичка показалась снова, вручая чашку.

Она взяла чай и поглядела в глаза Бенжера. - Проклятие?

Вздыхая, Бенжер поднял руки. - Не уверен. Но едва я изолирую тебя, едва остановлю поток от Карсы Орлонга, смогу пристальнее взглянуть на твое масло. Без обещаний, но у меня есть надежда исцелить тебя. Да. Вот проблема и вот план. Что скажешь?

Ответом ему стали лишь слезы.

Штырь ушел к озеру и встал на берегу к западу от дока и причалов. Дождь шествовал над водой, дальний берег был едва виден сквозь его полотнища. Воздух прогрелся, весна уже