— Значит, ночная атака, Владимир Иванович?

— Именно! Авиаторы докладывают: англичане начали выводить эскадру с внутренних рейдов. Дело это небыстрое; бухты забиты судами, развернуться негде, пароходов для буксировки у них не хватает, тянут барказами. Раньше, чем к утру, не управятся.

Капитан второго ранга Краснопольский откашлялся.

— У меня в аппаратах одиннадцать торпед. По три на «Живом», «Строгом» и «Свирепом», две — на «Заветном». Дождемся темноты и атакуем корабли на внешнем рейде. Без прожекторов и скорострельной артиллерии — что они нам смогут сделать? Перетопим все что они успеют вытянуть из гаваней.

— Пожалуй, одно дополнение, господа. — Истомин сделал на карте несколько пометок. — Если я не ошибаюсь, у нас на пароходах-матках десять минных катеров?

.

— Точно так, Владимир Иваныч. На «Буге» и «Днепре» по четыре, и еще два — на «Таганроге», его закончили оборудовать перед самым походом. Команды на катерах все с боевым опытом после Варны и Босфора.

— Вот они и начнут. Задача — подорвать корабли, выходящие с внутреннего рейда.

Краснопольский склонился к карте. Карандашные стрелы упирались в проходы в гавани: правая со стороны Калькары, вдоль стен форта Рикассоли, вторая — навстречу, мимо форта Сан-Эльмо

— Как японцы в Артуре? — усмехнулся миноносник. — Простите, это из нашей истории. Дело было на Дальнем Востоке; неприятель тоже пытался ночью подорвать броненосцы у входа на внутренний рейд, чтобы запереть нашу эскадру в гавани.

— Вот как? Не знал-с… Как-нибудь расскажете поподробнее. Да, вы правы, хорошо бы потопить корабль покрупнее в проходе, авось и закупорим остальных, как в бутылке! Но, даже если и не получится — жизнь мы англичанам осложним, и преизрядно. До рассвета они точно не рискнут выводить остальные суда. Нам ведь только и надо, что выиграть день-полтора, чтобы французы проползли Мальтийским проливом. А там ищи нас, свищи!

Краснопольский, подумав, кивнул и стал делать пометки в блокноте.

— Хорошо бы начать атаку на внешний рейд одновременно с катерами. Сумеете?

— Отчего ж не суметь? Миноносцы лягут в дрейф милях в семи мористее и будут ждать сигнала. Катера приблизятся ко входу в гавань, радируют, дадим полные обороты и — приходи, кума, любоваться!

— А как отходить катерам после атаки? — продолжал допытываться вице-адмирал. — Англичане быстро опомнятся, и паниковать не будут, это вам не турки!

— Катера пойдут назад не вдоль берега, а напрямик, через внешний рейд. После торпедной атаки там будет творится черт знает что, их наверняка примут за свои же барказы, подбирающие команды подорванных кораблей.

— Рискованно… — Истомин с сомнением покачал головой. — В Варне почем зря палили во все стороны…

— В таком деле, Владимир Иваныч, без риска не обойтись. Но, по-моему, куда сильнее мы рискуем на подходах к гавани. Стоит напороться на брандвахту — и все, расчет на внезапность псу под хвост.

— А брандавхта наверняка будет. — Истомин сделал на карте еще одну пометку. — Вот здесь, со стороны форта Сан-Эльмо.

— Западную группу поведет «Аргонавт». У него неподвижный торпедный аппарат, если что — ударит в упор. Ну, и на отходе прикроет своей трехдюймовкой.

Истомин посмотрел на часы. Стрелки стояли на пятнадцати-тридцати пяти.

— Что ж, господа, времени у нас в обрез. Отправляйтесь по своим кораблям. Эскадре разводить пары; боевые приказы получите по радио. И — удачи нам всем сегодняшней ночью!

III

Ла-Валетта

Минный катер № 2

Форт громоздился по левому борту, подобно титанической стене, уходящей куда-то вверх, в черную бездну. Звезды, по-средиземноморски яркие, перемигивались с оранжевыми огоньками фонарей на брустверах и в бойницах казематов.

Едва слышно шелестит вода под форштевнем. Паровая машина катера размеренно постукивает, отдаваясь дрожью в подошвах. За кормой ни взблеска, ни огонька, только колышется на волнах лунная дорожка. Вот мелькнула, пересекая ее, низкая тень — и растворилась в темноте под берегом.

Лязгнул металл: машинист откинул чугунную дверку-заслонку и пошуровал в гудящем пламени длинным железным прутом. На лицо, облитый потом торс ложились из топки оранжевые отсветы. Федя машинально поднял глаза к трубе катера, ожидая увидеть сноп искр.

Ничего. Дефлектор — массивное сооружение, походящее на перевернутый чугунок, — справлялся со своей задачей.

— Удивительно полезное приспособление! Вы, русские чертовски изобретательный народ. Мне никогда не приходилось видеть столько технических новинок, как на ваших минных носителях!

Красницкий отметил, что американский офицер сказал «мine carriers» — буквальный перевод слова «миноносец» на английский язык, на котором и шла беседа. Конечно, термины «тorpedo boat» и «дestroyer», знакомые любому моряку начала XX-го века здесь еще не успели появиться…

— Скоро такие же устройства появятся и на вашем флоте, мистер Мори. — вежливо ответил Федя. — А пока, вы можете понаблюдать за ними в бою.

Американский морской офицер Мэтью Фонтейн Мори[18], к своим сорока семи годам успел приобрести мировую известность работами в области картографии и метеорологии. В мае 1855-го года Мори оказался в Брюсселе, где занимался закупками карт и навигационных приборов для американского флота. Здесь и нашло его письмо военно-морского министра с приказом6 срочно ехать в Россию, в Sevastopol, для изучения новейших образцов минного оружия. Ведомство вело переговоры с русским Адмиралтейством о закупке этих новинок, которые могли стать серьезным козырем в грядущей войне с британской империей, и нуждалось в серьезном специалисте, способном оценить приобретение «на месте».

Командующий русской эскадрой вице-адмирал Истомин поначалу наотрез отказывался брать американца в средиземноморский поход, но авторитет Корнилова и Великого князя Николая Николаевича сделали свое дело. Путь от Севастополя до Мальты Мори проделал на борту парохода-матки «Буг», и теперь вот напросился в вылазку с Красницким. Федя не видел причин отказывать: раз уж американцы собираются использовать минные катера против англичан — пусть учатся. Пригодится.

— Как ваша нога, мистер Мори? — вежливо осведомился Красницкий. Американец сильно хромал и не расставался с тяжелой дубовой тростью — последствия тяжелого перелома двенадцатилетней давности.

— Вы бы устроились на корме — а то здесь такая суета поднимется, как бы вас ненароком, не зашибли…

— Боитесь, что я буду путаться у вас под ногами, шкип? — усмехнулся Мори. — Верно, подпорка моя с изъяном, но я все же, моряк. И, прежде чем засесть за письменный стол, немало походил на кораблях дяди Сэма.