Она радостно и убежденно кивнула:

– Мисс Мелвилл отпустила меня – это было так мило с ее стороны.

– Но… – Говорить он не мог.

– Мне бы и в голову не пришло отпустить Люси одну. Ей сейчас нужен кто-то рядом, кто подбодрит ее в минуты усталости или уныния. Кроме того, – она снова улыбнулась, – как вы сами сказали, в Брингауэре небезопасно. Какой бы я была сестрой, если бы осталась здесь, а Люси справлялась бы там с трудностями одна?

Теперь выражение лица Прескотта стало действительно серьезным. Он открыто посмотрел ей в глаза:

– Пожалуйста, не уезжайте. У меня есть совершенно особая причина просить вас об этом.

– Но я не понимаю. – Голос Энн звучал озадаченно и встревоженно. – Какие у вас могут быть возражения?

Как он мог сказать ей обо всем прямо? Тем более что она ни о чем и не подозревала.

– Мне тяжело думать о том, что вы ухаживаете за больными лихорадкой, – пробормотал Прескотт.

– Это моя работа, – ответила она. – Это то, чему я предана всем сердцем и душой. Ничего иного я делать не хотела бы.

Он смотрел на нее, нахмурив брови:

– Вы больше ничего не хотите, кроме как ухаживать за больными?

– Конечно ничего. Это мой путь. Это моя жизнь. Разве вы не видите, как это меня радует? Чудесно поехать с Люси в Брингауэр. И все благодаря вам!

В комнате повисла гнетущая тишина. У Прескотта заломило виски, на сердце легла тяжесть. В одно мгновение вся его безотчетная утренняя радость испарилась.

– Да, – сказал он наконец. – Я вижу, что эта работа действительно делает вас счастливой. Сначала я этого не понимал, но теперь понимаю. – И тяжело, почти с горечью он добавил: – По крайней мере, позвольте проводить вас на вокзал.

Глава 51

Около шести часов вечера Энн и Люси добрались до Брингауэра и вышли из поезда на маленькую, продуваемую всеми ветрами платформу. Это был странный, заброшенный городишко, лежащий между горами, в узкой долине грязной желтой речки Гауэр. Отдаленный и пустынный, окруженный унылыми холмами и уродливыми выработками шахт, с рядами сгрудившихся домов, накрываемых дымом из шахтных печей, городок казался самым забытым Богом местом на земле.

Действительно, таково было впечатление Энн, когда она выезжала со станции вместе с Люси в допотопной развалюхе, которая, как оказалось, ждала их. Пока они ехали, Энн попыталась получить хоть какую-то информацию у водителя.

– Далеко ли до больницы? – спросила она.

– Около двух миль. Но это не больница.

– Не больница? – Энн удивленно воззрилась на него.

Он мрачно усмехнулся:

– Это старый оспенный лазарет. Построен пятьдесят лет назад. Вот и все, что у нас есть, и мы должны иметь с этим дело.

Первое впечатление Энн и Люси от этого временного сооружения было малообнадеживающим. Приземистое, с темной крышей, оно залегло на унылом участке грязной земли, как притаившийся зверь. К нему примыкала деревянная, но поновее, оштукатуренная постройка – дом медсестер. Они направились к этой убогой хибаре.

Помещение превзошло их самые худшие ожидания. В узкой каморке, которую им выделили, стены были из вагонки, окно с разбитым стеклом, а по жестяной крыше сейчас сильно барабанил дождь. На полу и стенах – пятна плесени от сырости.

Глава 52

Пока сестры молча осматривали свои покои, в коридоре раздались шаги, и в комнатушке появилась темноволосая пожилая женщина. С усталым измученным взглядом, в серой униформе, облегавшей ее поникшую фигуру, она, казалось, израсходовала почти весь запас жизненной энергии.

– Рада видеть вас обеих. Я мисс Джеймс – главная здесь. – Она одарила их блеклой приветственной улыбкой. – Хорошо доехали? Боюсь, ваша комната не очень удобна. Но мы так стеснены – так ужасно, ужасно стеснены. – Ее мало связанные между собой реплики прекратились, а руки продолжали судорожно двигаться. Энн заметила, что нижнее левое веко у нее нервно подергивается. – В гостиной вас ждет ужин. Во всяком случае, какая-то еда. Хотя, боюсь, она будет холодной. Но мы так ужасно, ужасно стеснены. Там же вы найдете и график дежурств. Сожалею, что должна просить вас сменить меня сегодня вечером, но я вынуждена. Мы так ужасно, ужасно… – Энн показалось, что эту унылую, механически повторяемую фразу она слышит еще до того, как та срывается с уст усталой главной медсестры.

Последовала пауза. Затем, еще раз слабо улыбнувшись, мисс Джеймс вышла.

Люси повернулась к Энн и сказала с мягкостью, которую обрела за последние дни:

– Она на пределе, бедняжка.

Сестры умылись, как могли, в предоставленном им эмалированном тазу. Затем, переодевшись в униформу, они прошли в гостиную на ужин.

С первого взгляда им стало ясно, насколько жалкой и скудной будет трапеза. Они сели за стол. Несколько минут спустя в коридоре из вагонки раздались шаги, и появилась группа из пяти медсестер. Они вошли молча, уставшие от своего затянувшегося дежурства, и без комментариев принялись за пищу из залежалых консервов. Судя по униформе – неодинаковой, – они прибыли из разных больниц.

Энн не смутило безразличие, с которым были приняты новенькие. Рядом с ней села пожилая медсестра с открытым добрым лицом. Энн улыбнулась ей.

Другая, необщительная с виду женщина, которую звали Дэвис, оттаяла от доброжелательного внимания со стороны Энн. Вскоре она, говоря вполголоса, представила краткий, но многое прояснивший обзор ситуации в Брингауэре.

В этой пародии на больницу было зарегистрировано пятьдесят четыре случая спинномозговой лихорадки, и их число увеличивается с каждым днем. Это инфекционное заболевание было занесено в город моряком из доков Кардиффа. По прибытии он сразу же заболел и умер. С тех пор они похоронили еще сорок пациентов.

Затем в центральное управление здравоохранения было подано обращение, после чего из Лондона прислали медицинского комиссара доктора Хеспли. Этот чиновник, как презрительно назвала его медсестра Дэвис, оказался не более чем типичным бюрократом, который согласно служебной инструкции был озабочен лишь тем, чтобы не допустить огласки эпидемии.

Врачи первичного звена, несмотря на весьма ограниченные возможности, достойно выполняли свой долг, особенно старый доктор Форрест – поистине бесценный, хоть и необработанный, бриллиант. Несмотря на попытку вмешательства Хеспли, он фактически отвечал за все медицинское обслуживание. Именно Форрест поставил диагноз первому заболевшему, именно он первым делом послал за сывороткой. Если бы только мисс Джеймс проявила хоть что-то от его стойкости и мужества, можно было бы уже говорить, что эпидемия взята под контроль. Но сейчас перед главной медсестрой стояла задача, далеко выходящая за рамки ее возможностей. И она, увы, выдохлась и разваливается на глазах.

Энн и Люси слушали рассказ сестры Дэвис