Наконец я открыл глаза, вздохнул и стал медленно опускать веревки. Его тело скрылось в могиле, но еще не достигло дна. Я замедлил скольжение веревок, потом еще, пока не почувствовал, что тело соприкоснулось со дном могилы. Тогда я сжал веревочные концы. Я цеплялся за них, как за надежду, что он вдруг оживет. Надежда погасла. Я разжал пальцы. Веревки упали вниз вместе с моей отчаянной надеждой.

И вновь мое тело пришло в движение, повинуясь инстинкту. Я взял лопату. Притихшие мозоли снова закровоточили, когда я начал засыпать могилу. Физически это было намного легче, чем рыть, но эмоционально столь же тяжело. Каждая кучка земли, летевшая вниз, укрепляла печальный факт: он не вернется. Свет исчез. Осталась только тьма.

Где-то через полчаса могила была полностью засыпана. Я снова обливался потом. В последний раз взмахнув лопатой, я разровнял землю и положил поверх большой плоский камень. Достав нож, я принялся вырезать на камне одно-единственное слово. Неровные буквы сложились в его имя.

Закончив, я выпрямился и отошел назад. Могила выглядела ужасно, даже отдаленно не напоминая снимки красивых, опрятных могил, попадавшихся мне в старых книжках. Но это было лучшее, что я мог сделать. Здесь он останется, ожидая тех, кто будет навещать его. Год за годом. Здесь место его вечного упокоения. При иных обстоятельствах он бы лег в землю намного позже, дряхлым, немощным стариком. Только что теперь говорить об иных обстоятельствах?

– Прощай, Джетт. Я люблю тебя.

ГРЕЙС

С тяжелым сердцем я возвращалась в нашу хижину. Прошло больше часа с тех пор, как я покинула больницу и с помощью Кита стала записывать имена и фамилии погибших. Мы закончили, но Хейден так и не появлялся. Кит отправился утешать осиротевшую Мэлин. Я представляла ее состояние. Хорошо, что Кит будет рядом и поможет ей пережить первое, самое острое ощущение потери. Не зная, чем заниматься дальше, я решила вернуться домой, надеясь, что Хейден уже там.

Робкая надежда рассыпалась сразу же, едва я толкнула дверь и вошла. В хижине было тихо и пусто. Я зажгла свечу на письменном столе. Сколько я ни старалась, не могла побороть досаду и раздражение. Мне отчаянно хотелось, чтобы Хейден вернулся. Хотелось просто насладиться ощущением того, что он рядом. Само его присутствие не раз творило чудеса, однако он не возвращался. Мы не виделись несколько часов, и каждая минута без него казалась вечностью.

Тяжело вздохнув, я села за стол и уставилась на нижний ящик. Беспокойно перебирая пальцами, я смотрела туда, не решаясь приступить к задуманному. Я знала, как мучительно будет Хейдену записывать имена всех погибших сегодня. Пройдя вдоль ряда тел (я думала, он никогда не кончится), я занесла на бумагу имя и фамилию каждой жертвы. Сорок два человека. Сорок два удара по сердцу, от которых я решила уберечь Хейдена, самостоятельно перенеся список в дневник.

У меня дрожали колени. Резко качнув головой, я выдвинула ящик. Движения мои были быстрыми, словно я боялась передумать. Дневник находился на прежнем месте – под разнокалиберными бумагами и семейным фотоальбомом с почерневшей обложкой. С беспокойно бьющимся сердцем я положила дневник на стол и вперилась в него глазами, словно ждала, что он вот-вот заговорит. В хижине по-прежнему было тихо. Взгляд скользил по гладкой кожаной обложке.

Дрожащей рукой я перелистала дневник, отыскивая последнюю страницу с записями имен погибших. Даже сейчас я не хотела читать дневник без Хейдена. Пусть он и показывал мне часть записей, в дневнике содержались и другие, личного характера. Я не хотела вторгаться в его личное пространство. Особенно сейчас. Между страниц была засунута ручка, будто дожидаясь меня. Я достала бумажку со списком, старательно разгладила и положила рядом с дневником.

Я закрыла глаза, вспоминая лица жертв. Их жизни оборвались, но их имена не забудутся. Почувствовав, что готова, я медленно открыла глаза, взяла ручку и вывела первые имя и фамилию из сегодняшнего списка. Если бы не Кит, я бы не сумела его составить. Писала я редко, и мой почерк не отличался красотой, но запись получилась разборчивой. Я тут же взялась за второе имя.

Я старалась писать как можно четче. Незаметно дойдя до конца страницы, с тяжелым сердцем перевернула ее. На сердце стало еще тяжелее, когда я заполнила и эту страницу. Перед глазами всплывали лица погибших, словно они следили, правильно ли я записываю их имена. Под конец я чувствовала себя совершенно измотанной и подавленной. Зато Хейдену не придется проходить через эту пытку самому. Пусть и слабое, но утешение. Ему записывать имена было бы во сто крат тяжелее, поскольку он хорошо знал погибших.

Оставалось добавить еще одно имя – слишком знакомое и потому самое болезненное по ощущениям. Я крутила ручку между пальцами и мешкала. Добавление его имени к списку сделает факт его смерти более реальным, устойчивым. Он останется там навсегда. Малюсенькая часть моего сердца, что еще цеплялась за жизнь, треснула и раскрошилась, когда дрожащей рукой я вывела первую букву его имени. Мне понадобились все остатки силы воли, чтобы дописать остальные буквы. Меня злило то, что я не удосужилась спросить его фамилию, поэтому в списке он останется таким, каким я его знала.

Джетт.

Просто Джетт. Никаких иных пояснений не требовалось.

Несколько секунд я смотрела на его имя, затем почувствовала: все, надо закрывать и убирать дневник. Иначе не выдержу. Я аккуратно вернула дневник на место и встала. Захотелось отдалиться от этой книжки в кожаном переплете. Ноги принялись мерить шагами пространство хижины. Вспомнилось, как из-за сломанного ребра Хейден отправился на вылазку без меня, и я часами ходила взад-вперед, беспокойно ожидая его возвращения.

Не знаю, сколько продолжались мои хождения. Довольно скоро я сообразила, что подчиняюсь определенному ритму. Несколько шагов вперед, поворот, несколько шагов назад, снова поворот. Мои пальцы то намертво сплетались, то расцеплялись, чтобы затем сплестись опять. Нужно бы встать под душ и отмыться, но я боялась пропустить момент возвращения Хейдена. Я подпрыгивала от малейшего звука, поворачивая голову к двери, однако дверь не открывалась.

Когда мы с ним расстались? Мне казалось, прошли почти сутки. Беспокойство мое нарастало… Наконец я услышала негромкие шаги снаружи. Я застыла на месте, повернула голову к двери и молила, чтобы он сейчас вошел. Скрипнул замок. Дверь открылась. От захлестнувшего меня облегчения я едва не потеряла сознание. На пороге стоял Хейден.

– Хейден, – вырвалось у меня.

Я рванулась к нему.

Он едва успел войти и закрыть дверь, когда я обвила его шею и крепко прижалась к нему. Он почему-то был без рубашки, весь перепачкан землей, но меня такие мелочи не задевали. Неимоверный груз свалился с моих плеч… Едва вспыхнув, моя радость тут же погасла. Хейден не обнял меня в ответ. Его руки безжизненно висели по бокам. Тогда я чуть отодвинулась и, по-прежнему обнимая его за шею, заглянула ему в лицо. Увиденное заставило меня сжаться от боли.

Лицо Хейдена было жестким, отрешенным, холодным. Он безучастно смотрел на меня. Я ожидала увидеть глаза, полные страдания, но страдание он скрывал за маской бесстрастия. Губы были плотно сжаты. Никаких намеков на то, что творится у него в душе. Я осторожно взяла его лицо в ладони. Никакого отклика. Это начинало всерьез меня пугать.