— Да, чо твой Путин может?! Такой же козел! — выкрикнул кто-то из зала.

На что женщина лишь повела бровью.

— Оно, может, и так. Да только его пока еще все эти ироды слушаются! И ты, сынок, мне страшные рожи-то не строй! — кивнула она в сторону милицейского лейтенанта. — Мы — народ пуганный-перепуганный. А ты еще слишком молод, чтобы власть свою выказывать! Мы вас никого не трогаем — и вы нас не троньте! А то такое зачнется — чертям жарко станет! — Женщина перевела дух и вновь обратилась к залу. — В общем, так! Детишек наших никакому Кучме мы не доверим! Пущай катится туда, откеда пришел! Не те нынче времена, чтобы совсем уж с мнением народа не считаться. Как-никак, у нас теперь демократия! Во всяком случае, я, пока в школе опять порядка не будет, не пущу туда своих внучат!

Женщина решительно рубанула рукой воздух, отдала мегафон и двинулась на место.

Будто дожидаясь именно таких слов, председательствую-щий схватил мегафон и громко предложил:

— Чтобы долго не рассуждать, прошу немедленно проголосовать! Кто за то, чтобы выразить полное недоверие руководству окружного управления образования и его ставленнику — гражданину Кучме? И, соответственно, поддержать нашего директора — Людмилу Анатольевну Курбатову? Прошу проголосовать!

Не успел он досказать фразу, как руки присутствующих взметнулись над головами. А набившиеся в зал старшеклассники выбросили вверх обе руки и начали подпрыгивать на месте, дружно скандируя лозунг «Кучму — геть! Кучму — геть!»

Оглядывая взбудораженный зал, Виктор Петрович невольно натолкнулся взглядом на прижавшегося в самом углу под защитой милиции нового самозваного директора. И его уже в который раз поразила его нагловатая лошадиная ухмылка.

При выходе на улицу Кучма вдруг догнал Воронцова и, взяв под локоток, довольно ядовито полушепотом произнес:

— Неужели вы думаете, что этот спектакль имеет какое-то значение? Вы же — человек опытный и знаете, что будет так, как решило руководство. Теперь я — директор школы! И мне плевать на все эти собрания! И ваша Курбатова сюда уже больше никогда не вернется!..

Виктор Петрович не стал с ним спорить, понимая, что это абсолютно бесполезно. Он просто вырвал свой локоть из рук человека с неприятной лошадиной усмешкой и пошагал в сторону собравшихся неподалеку и с нетерпением поджидавших его женщин.

Да и, что он мог ему сказать?

Воронцов и сам понимал, что ситуация все больше приобретает необратимый характер.

Жизненная практика показывала, что любой чиновник, начав свою нечистую игру, никогда не сворачивает с полдороги. И его никогда не смущают никакие возмущения и выступления простых граждан. Потому что он четко осознает свою власть над ними. И знает, что все равно будет так, как он решил. Ибо, все институты государственного управления в сегодняшней России построены таким образом, что они непременно будут на стороне чиновника. Даже если он многократно не прав и совершает гнусное дело.

Попытка борьбы, конечно же, не исключена. Но многолетняя практика показала, что дело это — почти безнадежное.

И от этой мысли Виктору Петровичу вдруг стало не по себе.

Он еще раз оглянулся назад, где только что маячила фигура Кучмы. Но того уже и след простыл. А вместе с ним куда-то сразу исчезли и все милиционеры во главе с молоденьким растерянным лейтенантом.

5

Утро у Вадима Сурова как-то сразу не задалось. Сначала мать что-то очень долго бухтела насчет подготовки к экзаменам. Затем Санька — младшая сестренка Вадима — вылила какую-то гадость из цветочного горшка с подоконника на клавиатуру компьютера, и лишила его возможности перед походом в школу влезть в Интернет. Кнопки клавиатуры залипли и отказывались выдавать нужные команды.

Вадим долго безуспешно ковырял их. И, наконец, поняв, что это дело совершенно бессмысленное, шваркнул по клавиатуре кулаком. Отчего та, жалобно взвизгнув, отлетела в сторону и повисла возле стола на проводе.

Заслышав шум в комнате, туда заглянул отец. Увидев разгром на письменном столе сына, он ничего не стал говорить. Лишь укоризненно покачал головой и удалился в прихожую.

Вадим нехотя собрал книги и тетради в портфель и двинулся к выходу из квартиры.

На встревоженные окрики матери даже не стал реагировать. Просто быстро вскочил в открывшуюся кабину лифта и нажал кнопку нижнего этажа.

По дороге от дома до школы несколько раз останавливался, чтобы покурить. Каждый раз он разжигал погасшую сигарету и, сделав несколько затяжек, нервно гасил. А перед самыми воротами школы выбросил окурок в кусты.

В дверях вестибюля замешкался, потому что школьный охранник вдруг остановил его странным вопросом: «Ты кто?»

— Ну, вы, блин, даете! Совсем что ли охренели за эти дни? Уже учеников в школу не пропускают! — Вадим расстегнул портфель и сунул его содержимое в нос охраннику. — Кто-кто! Хрен в пальто!

— Ну, ты, пацан, не выеживайся! — тут же огрызнулся охранник. — Распустили вас тут! Никакого порядка! А еще говорили, что тут передовая школа! — Он толкнул Вадима в спину и громко шмыгнул носом. — Правильно вас тут наши хохлы поприжали! И директоршу вашу давно было пора прищучить!

То ли от толчка, то ли от обиды за услышанное Вадим вдруг почувствовал, что где-то внутри у него закипает ярость. Все неприятности начавшегося утра словно сложились у него в один нарастающий ком. И он, отбросив в сторону портфель, ринулся на охранника.

Вадим даже сам не понял, откуда у него вдруг взялась эта смелость. Но уже через мгновение он буквально уперся всем телом в грудь охранника, а правая рука наотмашь влепила ему по уху. А еще через мгновение он уже сам лежал на полу с разбитым в кровь носом.

Вадим попытался подняться, но тут же получил еще одну порцию ударов. Теперь они пришлись по правому боку и по животу.

Охранник словно вошел в раж и бил Вадима из всей силы своими кованными ботинками. Успевая при этом громко произносить матерные ругательства.

На шум из глубины вестибюля прибежали две учительницы начальных классов, которые только что встречали внизу своих питомцев. Одна из них попыталась ухватить охранника за рукав. Но тот грубо оттолкнул ее в сторону и продолжал методично избивать Вадима ногами.

Остановился лишь тогда, когда из-за гардероба появилась фигура нового директора — Кучмы.

Тот ухватил охранника за плечи и отодвинул в сторону.

— Ну, ты, Петро, ни того! Ты же пацану ребра поломаешь, а мне потом отвечать! Они и так все на меня, как волки ополчились. — Он наклонился над неподвижно лежащим парнем и неодобрительно покачал головой. — Я же тебя просил, быть поаккуратнее! Здесь же тебе не СИЗО! Это вы там, понимаешь, привыкли ребра ломать по делу и без дела. А тут ведь как-никак детское учреждение.

Петро, продолжая хлюпать простуженным носом, с недовольством отодвинулся от лежащего на полу подростка и начал поправлять на себе амуницию.