— Здесь! — уверенно сказала мой проводник. Я огляделась: на пригорке валялась выдранная с корнем молодая рябинка. Плотные кусты чего-то (без листьев не разобрать) имели даже не щель, а целый тоннель по центру — как будто по ним асфальтоукладчиком прошлись. Три плотно растущие елки словно забыли, что им не свойственно сбрасывать иглы на зиму и теперь стояли совершенно голые. В общем, да. Все говорило о том, что Алекс здесь побывал. Но на всякий случай, до последнего надеясь на хорошее, я уточнила:

— А вы уверены, что…?

Вместо ответа раздался глухой «бум!». Это с соседней сосны в кучу перегнивших листьев свалилась одна из местных обитательниц. Четвертая.

Я вздохнула: таки да, без Шурика не обошлось. Интересно, а куда он потом-то так быстро слинял?

— Простите, ммм… пострадавшая, — подступила я к валявшейся на земле гарпии. Судя по вялому дрыганью лапок, «линкор» был ранен, но не убит. — Вы не подскажите, в какую сторону убежал парень?

— Я не могу говорить… — прохрипела та. И добавила. — Я в обмороке.

«Да мне капец как повезло с местным населением!» — еще раз подумала я и подступила к симулянтке:

— Но, простите! Вы не можете быть в обмороке. Вы же мне отвечаете!

— Ладно, отвечаю, — не стала спорить гарпия. — И что?

— Скажите, куда делся парень, который вас… ну, это… слегка контузил, — с трудом подобрала я слово.

Пернатое чудовище приподняло голову, смерило меня внимательным взглядом и снова откинулось на прелые листья:

— Не могу!

— Да почему же?!

— Да потому, что я в обмороке!

И гарпия отключилась. Ну, может, притворилась, конечно, — с нее станется. Но мне показалось, что пнуть слегка общипанное тело для проверки на глазах у трех ее настороженных товарок, было бы не самой разумной идеей. Потому я только молча взгрустнула о своей удаче, умудрившейся свести меня с существами, которых можно было использовать в качестве примера «женской логики», и решила рассуждать по порядку:

«Далеко Шурик не убежит. Не для того он ковер воровал, чтобы теперь пешком по лесу топать. Скорее всего, вернется к месту, откуда его похитили. За мной, ну и за транспортом. Значит, мне тоже нужно возвращаться!»

И таки да! Это была идея, граничащая с гениальностью.

Правда, была у нее одна крошечная заковырка…

— Ориентирование в лесу — явно не мой конек, — пробормотала я спустя какое-то время.

Побитая Алексом гарпия зыркнула на меня из своего прелого убежища и на всякий случай снова притворилась мертвой. Уже, между прочим, во второй раз.

— Ведьма, а тебе не надоело кругами ходить? — раздраженно спросила ее старшая (если судить по самому морщинистому лицу) подруга. Очень захотелось ответить ей фигурой из трех пальцев. Сдержалась из последних сил:

— А что мне остается, если вы меня обратно проводить не хотите?!

— Ну, знаешь! — возмутилась та, которая с акации. — Мы, все-таки, отрицательные персонажи, чтобы всяким там ведьмам помогать!

— Ага! — поддакнула любительница ореха. — Мы свирепые хищницы! Нас вообще все боятся.

Ну, да: когда такой ужас природы бросается на тебя с дерева — тут не испугаться, тут поседеть можно! С другой стороны: головы-то у них женские и стиль мышления, прямо скажем, один в один как у блондинки. Так, может, стоит рискнуть?

— А по-моему, вы очень симпатичные, — ляпнула первый пришедший в голову комплимент. Четыре жутких лица синхронно повернулись в мою сторону. Даже та, которая мертвой притворялась, не смогла удержаться.

— Правда? — подозрительно сощурилась старшая.

Яростно закивала в ответ:

— Даже очень! Вот вы… — кивнула на обморочную. — У вас такие прекрасные черные локоны. Вам только нужно их чем-нибудь подчеркнуть. Обручем каким-нибудь, например. Или заколкой с цветочком.

Прекрасно! Богдан бы мной гордился. И какой-нибудь политик тоже — я с таким честным лицом еще никогда не врала.

— А вот у вас, — обернулась к ее товарке. — Длинная лебединая шея…

Простите меня, лебеди. Я, правда, не хотела вас обижать.

— Вам бы бусики какие-нибудь…

Особенно подошло бы ожерелье Клеопатры — такое, чтобы собою закрыло и шею и грудь с животом.

— Или вот вы… — третья гарпия перебралась на дерево поближе ко мне и навострила уши. — У вас губы прямо как у Анжелины Джоли!

И тут я, кстати, сказала правду: губищи были такие, что на трех бы хватило.

— Кто такая Анжелина Джоли? — требовательно уточнила гарпия.

— Секс-символ наших дней! — убежденно ответила я. Тетка сощурилась:

— То есть, я — секс-символ? — задумчиво пробормотала, ни к кому конкретно не обращаясь. — И что, я прямо очень-очень красивая?

— Ага! — кивнула я. — Ну, может, чуть-чуть блеска для губ не хватает.

И другого лица, но это уже мелочи.

— А я?! — нетерпеливо подпрыгнула на ветке последняя «мисс Вселенная» и вытаращилась на меня как очень удивленное японское аниме. Еще и ресничками затрепетала, как бы намекая. Ну, я не будь дурой, догадалась:

— У вас прекрасные глаза!

— Ммм… — довольно заурчала гарпия. — Это правда.

— Даже туши не надо! — польстила прямо от души.

— Действительно? — снова хлопнула ресничками полу-тетка. Кивнула, не задумываясь:

— Конечно! Такие ресницы красить — только зря тушь изводить.

Вот это, между нами, тоже честно было: там хоть чем рисуй, если рожа жуткая — все равно не поможет. Но гарпия замечание поняла как-то по-своему, довольно улыбнулась и мимоходом так отметила:

— У тебя, кстати, сумка дергается.

Я замерла. Рюкзак действительно вибрировал. Причем конкретно так: у меня лямки подпрыгивали! А я тут уже пятнадцать минут по лесу бегаю, с этими вот милыми подобиями женщин болтаю, и ничего не замечаю. Как же так? Это ведь глухой нужно быть, чтобы кирпич-Nokia не услышать!

— Да не удивляйся ты, — небрежно отмахнулась та, у которой губы красивые. — Мы тоже кой-какой магией владеем. Просто не хотели, чтобы ты отвлекалась.

Телефон на мгновение умолк, а потом завибрировал пуще прежнего. Я резко сорвала рюкзак со спины. Достала Nokia, взглянула на экран: восемь пропущенных. Офигеть пообщались…

— Алло? — поднесла трубку к уху, и еле успела отодвинуть подальше, как Алекс рявкнуть:

— Ева, блин! Вот нахрена тебе телефон?!

А я, между прочим, даже виновата не была!

— Чтобы сумку ветром не уносило! — рявкнула в ответ. Соколов на мгновение притих, видимо, не ожидал отпора. Потом сухо спросил:

— Ты где?