Шрифт:
Интервал:
Закладка:
X
Светало, холодные синие тени убегали от солнца.
В своей квартире-студии на Сансет-Стрипе беспокойно ворочалась во сне Гейл Кларк. Две таблетки снотворного и добрый глоток водки «Смирнов» продержали бы ее в отключке до полудня, но не могли до конца стереть кошмарные воспоминания о том, как Джек Кидд, похожий на злобно ухмыляющуюся смерть, гонялся за ней по двору апарт-отеля.
В Лорел-Каньоне, в спальне, затемненной тяжелыми шторами, Эстель Гидеон внезапно села на постели и позвала:
– Митч?
И не получила ответа.
В комнате в Восточном Эл-Эй отец Рамон Сильвера набрал холодной ржавой воды в раковину, поднес к крану сложенные лодочкой ладони и плеснул несколько капель себе на лицо. Тусклый солнечный свет вливался в комнату через единственное окно, выходившее на серую кирпичную стену переулка. Сильвера подошел к окну и открыл его, вдохнул полные легкие пропитанного пылью и смогом воздуха. В конце переулка черной краской из баллончика, излюбленной уличными бандами, было грубо накорябано заглавными буквами: «СЛЕДУЙ ЗА МАСТЕРОМ». Сильвера молча смотрел на надпись, припомнив кровавые граффити на стенах дома на Дос-Терросе. А еще выражение лица того полицейского, безнадежный ужас в глазах и леденящую душу убежденность в голосе. «Не дайте им свободно разгуливать по городу, – сказал этот человек. – Сожгите их, пока еще можно». Сильвера внезапно закрыл окно и запер его. Что случилось с этим городом? У него было ощущение – с того момента, когда он зашел в тот дом, – жуткой обреченности, быстро набирающего силу зла, подобно раковой опухоли, что беспрепятственно расползается по всему человеческому телу. Отец Сильвера ощущал страх – нет, не смерти, потому что она была предопределена, а он давно выучился безропотно принимать волю Божью, а того, что сам окажется бессильным в тот момент, когда Господь призовет его к действию.
Зло выступило в поход, армия ночи перешла в наступление. Сильвера был уверен в этом больше, чем в чем-нибудь когда-либо в своей жизни. Но кто сможет встать на пути зла?
С такими тягостными мыслями отец Сильвера оделся и вышел навстречу новому дню.
Уэс Ричер поднял голову и увидел, что Соланж сидит обнаженной у окна и смотрит на Чаринг-Кросс-роуд.
– Соланж? – хрипло позвал он.
Она не ответила.
– Соланж, что случилось?
Она не шевельнулась, вообще не обратила на него внимания. «Господи! – подумал он, натягивая на себя простыню. – Она и вправду бывает временами очень странной!» Снова закрыв глаза, он вспомнил свой сон: маленькая девочка стояла на снегу под его окном и звала выйти и поиграть с ней. Это был хороший сон, один из тех, где он испытывал искушение шагнуть сквозь окно, словно это было зеркало Алисы, и очутиться в мире детства, где можно кататься на коньках и на санках, вечно оставаясь мальчишкой, и не беспокоиться о таких вещах, как уклонение от налогов, плата за жилье и… прочая взрослая чепуха. Он снова заснул – с надеждой опять встретить ту маленькую девочку. И на этот раз он к ней выйдет.
XI
– Я хочу, чтобы вы посмотрели на эти фотографии, Бенефилд, – сказал Салли Рис, доставая из бумажного конверта четыре черно-белых снимка. – Изучите их внимательно и скажите, не узнаете ли вы на них кого-нибудь.
Он разложил снимки по одному на столе перед Уолтером Бенефилдом, а затем выстроил их в ровный ряд. Рис видел, как отражаются трупы в толстых линзах этого парня. Бенефилд поочередно посмотрел на каждую фотографию, но выражение его лица ничуть не изменилось. Он все еще сохранял ту же невыразительную полуулыбку, что была на его лице с момента появления в комнате для допросов.
– Итак? – спросил Рис, садясь напротив него. – Что вы об этом скажете?
– Простите, сэр, – ответил Бенефилд, – но я не понимаю, зачем мне смотреть на эти фотографии.
– Не понимаете? Ну хорошо, тогда я объясню вам. Это фотографии с места преступления, Бенефилд. Этих девушек задушили до смерти, а затем надругались над их трупами. Четыре женщины за две недели. Если вы приглядитесь, то заметите синяки на шее одной из них. Видите? Прямо на краю тени. Вот мне и любопытно, не оставят ли ваши пальцы точно такие же следы. Как вы думаете, такое возможно?
– Лейтенант, – подал голос со своего стула в углу седой мужчина в темных брюках и голубом спортивном пиджаке. Это был государственный защитник по фамилии Мёрфи, и ничто на свете не доставило бы ему меньшего удовольствия, чем роль сторожевого пса, когда копы начинают поджаривать подозреваемого на медленном огне.
– Я беседую с мистером Бенефилдом, – рявкнул Рис. – Задаю ему вопросы. Мы сейчас не в суде, а на моем поле.
– Вы не обязаны отвечать на провокационные вопросы, мистер Бенефилд, – твердо заявил Мёрфи.
Бенефилд улыбнулся:
– Хорошо, я не буду отвечать.
– Дерьмо собачье! – пробормотал Цайтфогель в другом конце комнаты и тут же вспомнил про включенный катушечный магнитофон, что стоял на столе в считаных футах от Бенефилда.
– Мы можем это сделать, вы же понимаете, – убеждал Рис. – Можем проверить, не подходят ли ваши пальцы к этим следам.
– Перестаньте докапываться до меня, – заскулил Бенефилд, и улыбка его чуть дрогнула. – Когда меня отпустят домой?
– Докапываться до вас? Приятель, да я еще даже не начинал! Бенефилд, вас арестовали за нападение на молодую женщину по имени Вики Харрис. Она примерно того же возраста, что и женщины на фотографиях. Даже немного похожа вот на эту.
– Наверное, да, похожа.
– Куда вы ее везли? Что собирались с ней сделать?
Бенефилд пожал плечами.
– Я хотел… хотел остановиться прямо там, в конце Пальмеро-стрит. Это плохая девчонка, вы же знаете. Я хотел… расплатиться с ней за…
– А они тоже были плохими девчонками?
Рис показал на фотографии. Бенефилд посмотрел на них и снова улыбнулся:
– Вы сами так сказали.
– Думаете, это смешно? Думаете, то, что вы хотели сделать с Вики Харрис, – это тоже смешно? Вы часто бываете на бульваре Голливуд?
– Изредка.
– Ищете плохих девчонок?
Бенефилд оглянулся на адвоката и беспокойно заерзал на стуле.
– Да, пожалуй, что так.
– А вы слышали когда-нибудь о Таракане, Бенефилд?
Он покачал головой.
– Об этом писали во всех газетах. Вы что, не читаете газеты?
– Нет.
– Но читать-то вы умеете? И писать тоже?
– Ага.
Рис кивнул, взял с края стола другой конверт, поменьше