Вулкан остановился над ним с легкой усмешкой на лице.

– Нет, Филипп. Ты слишком стар, чтобы быть мне полезным и дальше. И ты знаешь слишком много моих секретов, слишком много моих планов…

– Не убивай меня! – заскулил старик, слезы ручьем текли по его щекам.

– Мир принадлежит юным, – сказал Вулкан. – Старикам нет места в нем. Я буду дарить вечную молодость после того, как мир станет моим. Вспомни Александра, Филипп. В походах на Тир и Вавилон он оставлял позади больных и выбившихся из сил, которые задерживали его продвижение. Теперь ты для меня стоишь не дороже, чем эти отстающие для Александра…

Фалько спрятал лицо в ладонях:

– Боже, спаси мою грешную душу. Я много грешил, Отец Небесный, но я…

– ТЫ ГЛУПЕЦ!

Вулкан сжал ладонями виски Фалько. Пальцы его напряглись, и глаза потрясенного слуги поползли на лоб. Что-то глухо хрустнуло, и тонкая струйка крови потекла с макушки Фалько к переносице. Глаза Вулкана вспыхнули зеленым огнем, а зрачки потемнели.

А потом Фалько закричал, и ветер отнес отразившееся от стен эхо этого крика к высокому потолку. Капли крови, выдавленной изо лба слуги, стекали по кончику носа и брызгали на рубашку. Хруст стал громче, и Фалько в ужасе что-то забормотал.

Вулкан внезапно повернул запястья, и большая часть лица Фалько вместе с верхушкой черепа обвалилась, а из того, что осталось от носа, и из трещины, что бежала змейкой ото лба к затылку, хлынула кровь. Тело отчаянно забилось, глаза тоже наполнились кровью. Вулкан усилил давление, и голова превратилась в месиво из плоти, костей и мозговой ткани. Он ослабил хватку, и труп слуги, испустив тихий вздох, рухнул бесформенной кучей. Кровь забрызгала лицо вампира, он подхватил густую каплю кончиком пальца и слизнул ее. Затем этим же пальцем начертил в воздухе еще один треугольник, напротив первого, и дверь появилась снова, как возникает изображение на чистом листе фотобумаги. Как только Вулкан открыл дверь, силуэты, что прижимались к ней с другой стороны, подслушивая и тихо посмеиваясь, заспешили прочь в темноту коридора.

– Кобро! – отрывисто позвал принц.

Один из убегающих остановился и зашагал назад по коридору.

– Да, Мастер? – негромко проговорил Кобро.

Кожа на его лице туго натянулась и стала похожа на маску с синими прожилками на висках. Глаза сделались красными, как у крысы, белые волосы спутались и перепачкались. Он вошел в зал следом за Вулканом и уставился на окровавленное тело на полу.

– Пей, – сказал Вулкан, небрежно указывая на труп.

Глаза Кобро сверкнули в предвкушении удовольствия. С резким вздохом он опустился на колени, вонзил клыки в горло и принялся жадно пить, тяжело дыша всей грудью.

Принц прошел через зал и сел в кресло, наблюдая за пиршеством Кобро и время от времени посмеиваясь. Кобро был юн и неопытен, он еще не понимал разительного отличия между мертвой и живой пищей. Этим юным так легко угодить, но они так стремятся узнать больше. И скоро – очень скоро – ему, равно как и другим, откроются некоторые секреты из тех, что Вулкан хранил вот уже восемьсот лет: как созывать собак и крыс, летучих мышей и мух в плотную губительную тучу; как заглянуть в мозг человека и прочитать его тайные мысли, только и ждущие того, чтобы их раскрыли. Как определить по единственной капле крови, сколько человеку лет и чем он питается: сотни тысяч сложных комбинаций сладкого и кислого, вяжущего и соленого, острого и пресного, скудного и изысканного, как вино, выдержанное в старинных бельгийских бочках. Как высосать из живого человека всю кровь до последней капли и тем самым превратить его в брата или сестру ночи. Им еще многому предстоит научиться.

Вулкан откинулся на спинку кресла. Кобро оглянулся, вытирая кровь, капающую с его бледных губ. И снова принялся за работу. «Этот предан по-настоящему, он действительно любит меня, – подумал принц. – Но что делать с останками Фалько?» Он перевел взгляд на огромный камин. Поленья уже занялись, и сияние огня заполнило зал танцующими оранжевыми призраками. Интересно понравится ли собакам в подвалах замка сегодняшнее жареное мясо?

Так он и сидел, дожидаясь появления Таракана.

VI

Палатазин встревоженно поднял голову и посмотрел на часы. Он заснул всего на несколько минут. Три двадцать. Коронадо-стрит словно вымерла. Даже в клубе «Фелис» закрыли двери и погасили огни. Два силуэта в припаркованной по ту сторону улицы машине не шевелились, и Палатазин засомневался, не спят ли и они тоже. «Нужно было прихватить с собой кофе, – раздраженно подумал он. А следом пришла еще одна мысль: – А вдруг этот Бенефилд – не тот, кого мы ищем? Убийства прекратились. Может быть, он исчез насовсем. Или сделал перерыв? Может, Таракан просто залег на дно?»

В дальнем конце Коронадо-стрит мигнули автомобильные фары. Палатазин сел прямо, сердце его забилось чуть быстрее. Автомобиль приближался очень медленно, и только через минуту стало ясно, что это «фольксваген-жук» светлого оттенка. В горле у Палатазина пересохло. Машина остановилась у обочины всего в тридцати ярдах от него, и он пригнулся. Фары погасли. Дверца открылась и закрылась. Шаги застучали по бетону.

Выпрямившись, он успел бросить быстрый взгляд на человека, вошедшего в «Мекку». «Это он, – понял Палатазин. – Тот самый парень!» Примерно через минуту Цайтфогель пересек улицу и заглянул в окно его машины:

– Будем его брать, капитан?

– Нет. Подождем немного и посмотрим, что он будет делать дальше. Если выйдет на улицу, мы пойдем за ним; если останется, у нас хватит времени, чтобы арестовать его.

– Это ведь он? В смысле, это Таракан?

– Увидим. Будь наготове.

Цайтфогель кивнул и рванулся назад к своей машине.

Палатазин неотрывно смотрел на входную дверь отеля. Когда из нее вышел Бенефилд, сердце Палатазина забилось так, словно получило изрядный удар током. «У парня в руках бумажный пакет. Что там может быть? – гадал он. – Одна из тряпок, пропитанных этим омерзительным раствором? Тогда, может быть, он замышляет новое нападение?» Бенефилд подошел к своему «фольксвагену» и огляделся перед тем, как сесть в машину. Палатазин пригнул голову так быстро, что хрустнула шея. Заработал мотор, включились фары, и «фольксваген» вырулил на середину улицы. Он медленно проехал мимо Палатазина до конца Коронадо-стрит, а затем повернул направо, на Шестую.

Палатазин быстро включил зажигание, сделал крутой разворот и двинулся следом. В зеркале заднего вида отражались фары автомобиля Цайтфогеля, ехавшего в пятидесяти ярдах за ним. Серый «фольксваген» свернул на Вестерн-авеню, и Палатазин догадался, что парень направляется прямо в Голливуд. Пульс участился, ладони на руле вспотели.