Солнце светит мне в макушку, как будто пытается преподать мне урок.

Я оглядываюсь в поисках скамейки, чтобы присесть и перевести дыхание, когда замечаю маленькую девочку, сидящую в одиночестве. Она маленькая и очаровательная, с двумя косичками, завязанными на конце желтой лентой. Платье на ней пышное, почти как пачка.

Слезы катятся по ее щекам, которые ярко-красные — либо от солнечных ожогов, либо от ее слез. Я оглядываюсь. Где ее родители?

Когда кажется, что никто не обращает на ребенка никакого внимания, я придвигаюсь к ней на дюйм ближе. Опускаясь на корточки, я говорю нежным голосом. — Привет, милая. Почему ты плачешь? Где твоя мамочка?

— Я не знаю, — кричит она. Затем ее рот снова открывается, и она начинает плакать громче.

Кто-то проходит мимо и бросает на меня странный взгляд. Мне хочется поднять обе руки и сказать им, что я не доводила ребенка до слез, но я сопротивляюсь этому порыву.

Снова наклоняясь к малышке, я говорю: — Все в порядке, милая. Мы можем найти ее.

— Нет, мы не можем. — Ребенок шмыгает носом. Ее глаза кажутся знакомыми.

Я вглядываюсь в них, пытаясь вспомнить, где я видела их раньше. — Почему нет?

— Потому что моя мама на небесах.

Мое сердце перестраивается. О, бедняжка.

Я успокаивающе улыбаюсь ей. — Моя мама тоже на небесах.

Она моргает и, наконец, перестает плакать. — Правда?

— Да. — Я киваю.

— Ты думаешь, наши мамы вместе на небесах?

— О, определенно. Я думаю, что наши мамы — лучшие подруги. Они, наверное, каждый день пьют вместе кофе. И читают книги. И играют в игры.

Она выглядит заинтригованной. Хотя в ее глазах все еще блестят слезы, они больше не текут по ее лицу.

— Я Кения. — Я протягиваю ей руку.

Она смотрит на это и прижимает пухлую руку к животу. — Мой папа говорит, что я не должна разговаривать с незнакомцами.

— Твой папа?

Она качает головой.

Я улыбаюсь. Значит, у нее есть родители. Мне просто нужно найти способ связаться с ними. Или, может быть, мне следует позвонить в полицию, чтобы они могли быстрее найти отца.

— Милая, ты случайно не знаешь номер телефона своего отца?

Она раскрывает губы бантиком купидона и начинает напевать мелодию. Я понимаю, что она произносит номер телефона. Ее отец, должно быть, научил ее запоминать это в песне. Умный человек. Если бы только он был более ответственным. Как он потерял след своего ребенка?

— Подожди, детка. Взволнованно я спешу открыть свой телефон и нажимаю кнопку вызова. — Продолжай.

Она поет это снова.

Я набираю первые пять цифр, и мои брови начинают подниматься.

Почему мой телефон сообщает мне, что я знаю этот номер?

Дрожащими пальцами я продолжаю набирать номер, и у меня отвисает челюсть.

Злой Босс

Моя голова вскидывается.

Это номер Алистера.

Я смотрю на драгоценную маленькую девочку новыми глазами.

Так это, должно быть,… Дочь Алистера, Белль.

— Белль, ты меня так напугала. — Алистер подхватывает дочь на руки и прижимает к груди. Впервые за все время он выглядит обезумевшим. Как будто он трещит по швам.

Он целует Белль в щеку и обнимает ее еще крепче. — Почему ты отпустила руку миссис Хэнсли? А?

— Я искала маму, — говорит она, сама невинность и большие карие глаза. Неудивительно, что она показалась мне такой знакомой. Ее лицо — точная копия лица Алистера. Я уверена, что у Белль тоже есть черты ее мамы. Я просто пока этого не вижу.

— И я нашла ее, — взволнованно говорит Белл.

Взгляд Алистера поднимается и падает на меня.

Я застываю в шоке.

— Она с мамой мисс Кении. — Белль одаривает своего отца ослепительной улыбкой. — Они пьют кофе.

Алистер моргает и моргает.

Я чувствую, как жар приливает к моим щекам.

Худая пожилая женщина с седеющими волосами и полными слез глазами набрасывается на Белль прежде, чем кто-либо успевает пошевелиться.

Она начинает рыдать. — Ты милая девочка. Из-за тебя у меня чуть не случился сердечный приступ. Никогда больше так не делай, слышишь меня? Никогда.

— Мне очень жаль. — Белль похлопывает пожилую женщину по спине, как будто она взрослая.

— Спасибо, что нашла мою дочь, — говорит мне Алистер, его глаза блестят, как закат.

— Конечно.

Рядом с машиной Алистера останавливается еще одна машина. Из нее, спотыкаясь, выходит высокий красивый мужчина. На нем простая футболка и отглаженные брюки, но с таким же успехом он мог бы носить военную форму.

Его шаги резкие и решительные. Его спина прямая, как шомпол.

Он бросается к Белль и пожилой женщине. — Слава Богу. Ты в порядке, Белль?

— Дядя Даррел.

— С ней все в порядке? — Дядя Даррел спрашивает Алистера.

Он кивает. — Кения нашла ее.

При его словах все трое взрослых поворачиваются и смотрят на меня.

На лице дяди Даррела появляется неподдельное облегчение.

Пожилая женщина смотрит на меня так, словно хочет нарядить в золото. Ее нижняя губа дрожит, и она крепче сжимает Белль, как будто маленькая девочка — единственное, что мешает ей схватить меня и расцеловать в щеки.

Я извиваюсь. Они придают этому большее значение, чем это было. Все, что я сделала, это побежала, плача, в этом направлении. Я не герой.

— Спасибо, — говорит дядя Даррел.

— Э-э, это было в основном совпадением.

— Моя мама и мама мисс Кения читают книги на небесах, — объявляет Белль. — Мисс Кения рассказала мне.

Я вздрагиваю. Она очаровательна. Но обычно я не распространяюсь о том, что потеряла свою мать.

Алистер подхватывает дочь на руки и подходит ко мне. Белль кладет голову отцу на плечо. Ясно, что Алистер обожает ее, но, очевидно, это происходит в обоих направлениях.

— Я не знаю, как я заглажу свою вину перед тобой, но я обещаю, что заглажу.

— Алистер, правда, — я качаю головой, — это не то, о чем стоило говорить. Можно даже сказать, что она нашла меня. Она чрезвычайно умная девочка. — Я улыбаюсь Белль, которая одаривает меня застенчивой улыбкой в ответ. — Она запомнила номер своего папочки и отдала его мне, не забыв ни единой мелочи. Она герой.

Улыбка Алистера мягкая. Мягче, чем я когда-либо видела на его великолепном лице.

Он не купился на мое уклонение.

— Папочка, — Белл выпячивает нижнюю губу, — мне нужно пописать.

— Хорошо, принцесса. Когда мы вернемся домой…

— Нет, сейчас, — шипит она.

Он обменивается беспомощным взглядом с пожилой женщиной.

— Я могу отвезти ее, — говорит она.

— Я пойду с тобой. — Он крепче прижимает к себе дочь. Должно быть, его сердце вырвалось из груди, когда он услышал, что она пропала. Он все