Существовавшие еще в царской России тайные польские союзы, в особенности Польская военная организация[129] и Союз свободных поляков[130], имели поддержку среди духовенства и вследствие знания языка легко проникали в органы немецкого гражданского управления, представляя собой активную польскую фракцию на литовской земле.

В целом же настроения, царившие среди литовских борцов за независимость, хорошо демонстрирует текст листовки из Ковно[131], содержавшийся в донесении начальнику германской полиции безопасности и СД об обстановке в СССР № 155 от 11 января 1942 года (NO 3279). Следует сразу пояснить, что под партизанами в нем понимались те литовцы, которые сотрудничали с Германией. Приводим этот текст без сокращений в переводе с литовского:

«Сограждане!

Немцы якобы борются за свободу наций и умирают за права новой Европы. Мы, литовцы, уже достаточно полно почувствовали на себе, что на самом деле означает эта обещанная свобода. Немецкие крестоносцы обманули литовский народ!

Литовец сегодня является бесправным рабом!

Проснись и ты, партизан, и следуй одним курсом со всей литовской нацией! Немцы принялись твоими руками убивать наших сограждан-евреев. Они грабят еврейское добро. Будь уверен, партизан, такая же участь ожидает и тебя. Для германских крестоносцев ты являешься орудием убийства ни в чем не повинных жителей Литвы.

Мы все как один должны сказать: «Хватит проливать потоки крови невинных людей!»

Мы должны объявить крестоносцам войну.

Мы знаем, что немцы уготовили представителям других народов такую же участь, что и евреям.

Прекрати убивать, или ты умрешь от руки твоих же собратьев!

Мы не хотим истребления литовского народа твоими руками.

Знай, что наши глаза везде следят за тобой. Мы наблюдаем за тобой даже тогда, когда ты находишься среди своих друзей.

Смерть крестоносцам!»

Более острая политическая напряженность возникла после вторжения немецких войск в Латвию. Там сторонникам Крестьянского союза, глава которого К. Улманис[132] авторитарно правил в стране с 1934 года, противостояла праворадикальная партия «Перконкруст»[133], которая стояла на антисемитской и антидемократической платформе и первоначально была настроена против немцев.

Все эти силы объединяло неприятие прибалтийских немцев, которые в большинстве своем являлись крупными помещиками, потерявшими свои землевладения в Латвии в результате аграрной реформы 1920 года. Согласно приложению к докладу отдела пропаганды рейхскомиссариата Остланд об обстановке от 8 февраля 1942 года относительно настроений среди местного населения, это неприятие основывалось на опасении в том, что исторически сплоченные в рыцарском ордене и гильдиях прибалтийские немцы смогут вновь вернуть себе руководящую роль в государственной жизни Латвии (NOKW 2155).

После того как немецкие оккупационные власти помешали попытке национальной интеллигенции из кругов, близких к К. Улманису, воссоздать старый досоветской правительственный аппарат, прогерманские настроения в Латвии заметно поубавились. Как сообщалось в сводке № 10 начальнику германской полиции безопасности и СД от 11 марта 1942 года, в стране стали раздаваться требования разъяснить ее государственно-правовое положение. Причем затягивание с ответом начало создавать там благоприятные условия для развития движения Сопротивления (NO 2661), чему способствовало заметное ухудшение условий жизни латышей, а также успехи Красной армии под Москвой и в особенности вступление в войну против Германии США.

В результате среди широких слоев населения стала быстро распространяться неприязнь не только по отношению к большевистской России, но и к национал-социалистической Германии. Мероприятия, проводимые немецкими властями, стали зачастую подвергаться открытой критике, а обозначение вермахта как «освободителя восточных земель» приводить в отдельных местах к общественным волнениям. Об этом прямо говорилось в донесении отдела пропаганды рейхскомиссариата Остланд в зоне ответственности тылового района группы армий «Север» о настроениях среди населения Латвии от 8 февраля 1942 года (NOKW 2155).

Уже только то, что рабочие стали получать более низкие зарплаты, чем при советской власти (например, ткачи известной текстильной фабрики «Зассенхоф» имели ежемесячную зарплату всего 44 марки), а при трудоустройстве, особенно на должности служащих, предпочтение отдавалось немцам, не говоря уже о гораздо лучших продуктовых пайках для них, однозначно указывало на намерение германских властей надолго ввести различия между господствующей расой и подчиненными народами.

Одновременно развернулась борьба за симпатии разочарованных в германской политике латышей преимущественно между сторонниками А. Вольдемараса во главе с бывшим министром экономики в правительстве К. Улманиса и членами партии «Перконкруст» под руководством Густавса Целминьша[134]. При этом большим минусом последней являлось то, что она не афишировала своего лидера. Причем обе группировки в качестве политического средства борьбы использовали такой прием, как изыскание у своего противника и доведение до сведения немецкого политического руководства его прежних враждебных Германии мероприятий и высказываний.

Поэтому неудивительно, что, как отмечалось в рукописном приложении начальника контрразведки штаба командующего 101-м тыловым районом к донесению отдела пропаганды «В» (рейхскомиссариата Остланд) № 8 от 8 декабря 1941 года (NOKW 1938), среди латышского населения все готовые к сотрудничеству с немцами латыши стали считаться карьеристами и даже предателями, оказывающими содействие в установлении германского господства.