Предложение Мэри о том, чтобы Кэролайн вернулась в Лондон после экзаменов, было категорически отвергнуто Пэт. Позднее в этот же день, она написала: «Кэролайн уверяет меня, что совсем не хочет снова жить в Лондоне, но я не представляю, как она может остаться здесь. В ней теперь стало много от Мэри».

Много от Мэри? У мамы? Только на прошлой неделе она сказала Кейти, что жизнь в Лондоне была страшным сном, что необходимость общения с новыми людьми заставляла ее чувствовать себя рыбой, выброшенной на берег. Но переезды в другие места меняют тебя, ты узнаешь о другой жизни и о других возможностях. Кэролайн вернулась в родной город, к депрессивной приемной матери и тоскливой повседневности, к вязаным салфеточкам на спинках кресел и монотонно тикающим часам. Но для Мэри Кэролайн была слишком неинтересной, а для Пэт – слишком дикой. Так, может быть, ей нигде не находилось места?

Приезд Мэри явно сработал как какой-то выключатель – внимание Пэт переключилось на девочку: «Попросила Кэролайн отправить письмо. Ее не было сорок минут», «Секретничала и смеялась, говоря по телефону», «Во время вечернего чая у дома остановилась машина, и я подумала, что это Мэри. У меня сердце в пятки ушло».

Двадцать восьмого мая Пэт написала: «Целый вечер перебирала образцы вязания, но бросила это дело. Какой смысл возиться, если Кэролайн отказывается носить что-то, кроме свитеров из ангорской шерсти, которые Мэри привезла ей из Лондона?».

Кейти мать говорила, что старалась не носить одежду, которую ей дарила Мэри. А тут Пэт писала, что Кэролайн с этими свитерами не расставалась. Она даже предполагала, что девочка носит их нарочно, чтобы ей досадить. «Правда, – подумала Кейти, – очень скользкая вещь».

Похоже, все, что делала в это время Кэролайн, приводило Пэт в ярость.

«Кэролайн пришла из школы. Я стараюсь вести себя с ней по-доброму, но ей все не нравится. Откуда-то у нее взялась аллергия на все, что она раньше любила. Я ей сказала: тогда готовь себе все сама!»

«Кэролайн домой проводил мальчик. Я спросила у нее, кто он такой, а она убежала по лестнице наверх и хлопнула дверью. Не мое дело – так она считает. Ну, я ей покажу».

«Вижу, что Кэролайн мало интересны разговоры со мной. Что ж, я буду молчать».

«Кэролайн смотрела по телевизору демонстрации в Париже. Я выключила телевизор, и она сердито ушла наверх. Я ни слова не сказала, а она заявила, что у меня нет ни капли терпимости. Кого мне напоминают эти слова?»

«Кэролайн купила себе лиловые брюки. Я нарушила молчание и сказала ей, что она выглядит нелепо».

Двадцать второго июня Пэт узнала «от шпионки», что Кэролайн целовалась с мальчиком в дверях магазина. Она потащила девочку в ванную и приказала ей смыть косметику. Затем произвела обыск в ее комнате и обнаружила (дальше шло перечисление) бигуди, тампоны «Tampax» (с обозначением «для замужних женщин»), пачку сигарет и зажигалку, фотографию для паспорта, сделанную в кабинке автомата, где какой-то парень прижимался к девчонке лицом. У Кэролайн также нашли: секретную косметику, секретные сережки и секретные деньги, спрятанные в ящике с нижним бельем. Что касается белья… откуда у нее взялся ярко-алый комплект – трусики и бюстгальтер? И зачем эти вещи ей понадобились?

Несколько предметов было конфисковано, а когда Кэролайн отказалась отдавать губную помаду, Пэт схватила ее и растоптала, после чего заставила девочку почистить ковер («Уксус начисто вывел пятно»). У Кейти сердце защемило от жалости. Это было безмерно жестоко, а кроме того, что, если это была та самая помада, которую Мэри подарила своей дочери для воспитания храбрости?

Позже, ближе к ночи, Пэт пожалела о случившемся, но… «Кэролайн мириться не хочет. Весь вечер сидела с отцом. Прямо закадычные друзья. „Возвращайся, – сказала я ей перед сном. – Хочу чтобы моя малышка ко мне вернулась“».

Ей бы сильно повезло, если бы это случилось. Судя по всему, она полностью настроила Кэролайн против себя, устроив погром в ее комнате. И даже если причиной всему была депрессия, все равно некоторые поступки невозможно простить.

Кейти стала быстро перелистывать страницы.

У нее осталось всего сорок секунд, а нужно было просмотреть дневник до конца.

«Отец вызвал Мэри. Хочет, чтобы я вернулась в эту проклятую больницу. Я у него спросила: «Думаешь, из нее мать будет лучше, чем из меня?». Он ничего не ответил, потому что знает – не будет. Разве Мэри массировала лоб Кэролайн, когда у той был тонзиллит, разве выхаживала ее, когда она болела корью и свинкой? Нет, ей достается все самое легкое и простое. Мэри Тодд – героиня, она перешагивает через всех, чтобы получить то, что хочет».

И снова пустые страницы и черные мазки, написанные и сразу же зачеркнутые слова, прочитать которые Кейти не смогла. «Все однообразно и скучно, – написала Пэт в октябре. – Меня тянет к морю. Такой простор и пустота. Так хочется войти в него и никогда не возвращаться».

Тянет к морю? Значит, Пэт утонула не из-за того, что не умела плавать, а потому, что вошла в море намеренно! Она убила себя!

Кейти еще немного подержала дневник на коленях. Таймер вот-вот должен был остановиться, но она не могла читать, потому что ее глаза наполнились слезами. Почему мама ей ничего не рассказала? Как она могла скрыть нечто настолько важное? Почему она не сказала: «Моя мать несколько лет страдала депрессией, ее психика была в ужасном состоянии, и затем она совершила самоубийство. Поэтому порой я бываю слишком строга с тобой, Кейти, но ты ведь простишь меня, да?». Кэролайн могла бы написать печальные мемуары, и книга стала бы бестселлером. Кейти утерла слезы и вернулась к дневнику.

Пэт оставалось жить всего несколько недель, и она явно думала об этом. Кейти дала клятву мертвой двоюродной бабушке, что будет читать ее дневник только десять минут, но таймер отключился, и она понимала, что продолжит чтение. Эти последние страницы были жизненно важны.

– Прости, Пэт, – выдохнула девушка, – еще одну минутку.

«Не могу больше терпеть. Как изменилась моя жизнь, каким тусклым все кажется, каким бессмысленным. Скоро Кэролайн меня покинет, а папа умрет, и что я тогда буду делать?»

«Получила письмо от Мэри. “Отправь ее ко мне, – умоляет она. – Ну почему ты не можешь передумать?”».

И снова пустые страницы. Только в ноябре – список важных дел. Понадобились простыни и полотенца – подложить под двери.

Пэт явно планировала себя убить. Ведь Сильвия Плат[31] сунула голову в газовую духовку тогда, когда ее дети спали наверху. А Вирджиния Вулф вошла в реку с камнями в карманах пальто. Может быть, Пэт слышала о них? Может быть, измученная депрессией, она сочла эти самоубийства романтичными, не подумав о том, какой непоправимый вред нанесет Кэролайн?