– Про Аарн вообще информации очень мало, – Леон сел поудобнее, взял из воздуха стакан с неизменным пивом (почему-то после посещения закольцованного мира он начал пить пиво). – Закрытая центрированная структура.

– Ну, не такая уж и закрытая, вспомни Далат, – возразил Таенн.

– Они что, по-твоему, давали Далату попользоваться специалистов такого уровня? – Леон кивнул в сторону медблока. – Конечно, нет. Помогали, но не до такой же степени, чтобы лечить вот так всех и каждого.

Морис тоже взял стакан с пивом, понюхал, брезгливо поморщился и поставил стакан обратно.

– Искин, ты что, издеваться вздумал, что ли? – сварливо спросил он.

– Вы мне надоели, – ответил недовольный голос с потолка. – Мне осточертело ваше постоянное пьянство. Поэтому теперь все напитки, содержащие спирт, будут пахнуть… какой-нибудь гадостью. Вкус я тоже изменил. Пилот, ты не против?

– Я только за, – кивнул Ри. – Ну, Иту, пожалуй, сейчас можно что-нибудь выпить, думаю…

– Я не буду, спасибо, – Ит устало опустился в выросшее из пола кресло. – Искин, дай или воды, или сока какого-нибудь.

– Поесть не хочешь?

– Нет, не смогу, – Ит залпом выпил сок, поставил стакан на столик и, подняв глаза, встретился взглядом с Таенном. – Бард, извини. Я… был не прав. Ты ведь не имел в виду…

– Это ты меня прости. Все это отвратительно выглядело, – тот поморщился, словно от чего-то кислого. – Понимаю, что ты чувствовал. Сначала он вытаскивает нас оттуда, откуда ни я, ни вот они, – он кивнул в сторону Сэфес, – не смогли бы вытащить, затем я предлагаю его убить, потом он приходит в себя, говорит про ключ, после чего мы все начинаем активно искать решение для того, чтобы его спасти… немудрено подумать, что это из-за ключа и из-за того, что этот ключ способен спасти в результате мириады жизней. Ит, поверь, это все так только отчасти. Я не буду сейчас врать и говорить, что это не так. Нет, это так. Но есть и вторая часть, про которую мы тут все в суматохе как-то забыли.

– Да, это выглядело по меньшей мере низко, – кивнул Леон. – И с нашей стороны, и со стороны Таенна. Прости.

– Я никого ни в чем не обвиняю, – Ит успокаивающе поднял руку. – Но и вы меня поймите правильно… тоже. Может быть, для вас он – забавный псих, который вдруг проявил себя с неожиданной стороны, и не более того. А для меня… я даже сам не знаю. Не могу объяснить. Наверное, самый близкий в этом мире человек, с которым случилась большая беда… отчасти и из-за меня тоже. Я должен это как-то исправить, должен помочь ему, но…

Созидающий запнулся. Мысли путались, он никак не мог сформулировать то, что нужно сказать, словно знание было где-то поблизости, но не давалось, ускользало.

– Я не знаю, – убито закончил он. – Простите. Вы сказали все очень правильно, а я понимаю, что это далеко не все, но я не знаю, как это… выразить.

– Ит, ты двое суток на ногах и сейчас ты в сильном стрессе, – справедливо заметил Леон. – Поспи немного. С ним целители, ему помогают, ты сейчас не нужен.

– Леон, если бы там лежал не Скрипач, а Морис, ты бы смог спать? – вздернув бровь, поинтересовался Ит. Тот тяжело вздохнул и отрицательно покачал головой. – Зачем ты тогда это мне предлагаешь? Из вежливости?

– Крыть нечем, – развел руками Сэфес. – Ладно, сдаюсь.

– Красивый у Аарн корабль, – инженер решил, что пора переводить тему в безопасное русло. – Жалко, что внутрь не пустят. Или пустят?

– А ты хочешь внутрь? – оживился Таенн.

– Конечно, хочу. Интересно же, – Ри усмехнулся. – Такой огромный…

– А Техносовету потом расскажешь, что там и как? – поддел Морис.

– Техносовету? А почему ты решил, что я вообще туда вернусь? – округлил глаза инженер. – Ноги моей больше там не будет, по крайней мере, в прежнем качестве. То есть я вернусь, конечно… но не сейчас и не так, как хотел раньше. То, что делает Техносовет – это ошибка. Фатальная ошибка, которая потом приведет к плохим последствиям. Там все нужно менять. В корне менять. Но делать это одному – нереально. Поэтому я вернусь, но не один и не сейчас. Да и вообще, про возвращение говорить пока что рано.

– Да, рановато, – подтвердил Таенн. – Какое-то время мы в любом случае пробуем у Аарн. Потом…

– Потом нам нужно будет идти в базовый мир. По все тем же опорным точкам, используя все те же «шаги», – продолжил Леон. – Очень осторожно и аккуратно.

– Из-за ключа? – зло спросил Ит.

– Причина не хуже и не лучше всех остальных, – невозмутимо отозвался Леон.

Ит встал, отошел в сторону и лег на пол лицом вниз.

– Будь оно все проклято, – прошептал он. – Будь оно все проклято…

* * *

Следующие трое суток слились для Ита в какой-то мутный кошмар. Он не помнил, как они дошли до пространства Ордена, и не помнил, как проходили через портал. Он не видел ни флота Аарн, ни планеты, рядом с которой они встали на орбиту, ни Дарли Фарлизи, которая каждый день вместе с командой сильнейших эмпатов приходила на станцию – Аарн снимали всю информацию, которую было возможно снять. Все буквально выворачивалось наизнанку: память искина, память Барда, обоих Сэфес, память Ри. Зал управления, пространство которого тоже «помнило» вибрации и события, эмпаты прощупывали сутки. Важным в тот момент было все – любое сказанное слово, жест, движение… Ри спросил, не ловят ли они, случайно, дьявола? Девушка-эмпат очень серьезно ответила, что именно этим они заняты. Именно ловят. И именно дьявола…

Все это время Ит сидел рядом с медблоком, в котором находился Скрипач, почти не отлучаясь. Целители, которых было уже больше десятка, приходили и уходили, менялись, совещались друг с другом; рядом с медблоком установили ти-анх, каким-то образом выведя его с «Пути тьмы», но использовали его не для Скрипача, а для себя – то, что происходило в медблоке, выматывало целителей до такой степени, что ти-анх был нужнее им самим, чем пациенту.

Ит не мог ни есть, ни спать. От вида и запаха еды накатывала тошнота (после неудачной попытки искин больше еду не предлагал, только воду), на второй день начала страшно болеть голова – Ит этому факту вяло удивился, потому что до этого она вообще ни разу в жизни не болела. Целители пытались подходить к нему, просили хотя бы поспать, но Ит, сначала огрызавшийся в ответ на их предложения, позже словно впал в ступор и вообще перестал реагировать на чьи-либо слова.

На третьи сутки ему стало совсем худо. События последних недель как будто слились друг с другом, и отличать воспоминания от реальности становилось все труднее и труднее. Ит бредил. Сидя на полу с открытыми глазами, вжавшись спиной в стену медблока, с ужасом глядя в пространство перед собой, он вдруг начинал видеть сквозь ходящих мимо людей Марию, читающую речь с балкона на здании конгресса, но образ Марии сливался с образом Дьявола, убеждавшего в ошибочности представлений, а на этот образ ни с того, ни с сего, накладывался образ седого военного с Маданги… который тут же превращался в Нэгаши, точно и метко бьющего когтями по незащищенной руке. Нэгаши сменял генерал Орде Ральдо, превращающийся в Стовера, который затем превращался в Скрипача, протягивающего Иту на ладони хрустальный флакончик, где Ит видел Марию, сидящую за столом, заваленном бумагами, и ласково улыбающуюся ему. Ит протягивал руку, но флакончик тут же оборачивался воронкой тьмы, становящейся все больше и больше, она затягивала в себя, лишая воли и сил, чтобы сопротивляться…