– Гриффин прав, – сказал Куинн. – Пока мы не найдем этого парня, тебе нельзя оставаться одной. Когда я не смогу быть с тобой, рядом будет Гриффин или один из его агентов.

– Хорошо, если ты считаешь, что так будет лучше.

– Правильно, – одобрил Гриффин. – Я приду завтра, а может быть, еще и сегодня, если появятся важные новости.

Едва за Гриффином закрылась дверь, Куинн резко встал из-за стола, на котором остался его нетронутый завтрак.

– Что случилось, Куинн?

Стоя спиной к Аннабел, он делал глубокие вдохи и выдохи в попытке унять злость. Злость на себя. О чем он думал, когда навязался Аннабел в любовники? Черт, он вообще не думал – вот в чем проблема. Он хотел ее больше, чем кого бы то ни было. А Куинн ведь всегда получает то, что хочет.

– Я навлек на тебя опасность, став твоим любовником, – сказал он. – Господи, Аннабел, прости меня.

Из-за отдававшегося в ушах стука сердца Куинн не слышал, как она подошла, не понял, что она стоит сзади, пока она не обняла его и не уткнулась головой в его спину.

– Не мучай себя. Ты же знаешь, что не стал бы моим любовником, если бы я сама не хотела этого.

– Но что, если он начнет охоту на тебя? – Куинну была невыносима мысль о том, что с Аннабел может что-то случиться.

– Если начнет, ты остановишь его. Или Гриффин. Или лейтенант Нортон. – Вдруг Аннабел ахнула. – Куинн, а что, если… если полиции устроить ему ловушку, а меня использовать как приманку?

Куинн резко повернулся, схватил ее и стиснул в объятиях.

– Даже не думай об этом. И никогда, ни при каких обстоятельствах не предлагай этого полиции. Ты слышишь меня?

Она не ответила; он схватил ее за плечи и встряхнул:

– Аннабел? Ты понимаешь?

Она обвила его руками и прошептала:

– Да, понимаю.

Они никуда не выходили и весь день провели в номере Аннабел, занимаясь любовью. После завтрака Куинн позвонил кому-то по телефону, и вскоре появился посыльный, принесший небольшой пакет, в котором Аннабел обнаружила коробку презервативов.

– А что, если он расскажет репортерам? – поддразнила она Куинна.

– Тебя это должно волновать так же мало, как и меня.

Они с неистовством занялись любовью, потом поспали пару часов и заказали поздний обед. А затем снова занялись любовью.

Разве можно придумать лучший способ скоротать дождливый воскресный день? Аннабел какое-то время лежала на спине, закинув руки за голову, потом повернулась на бок и прижалась к Куинну. Ей показалось, что он напряженно раздумывает над чем-то. Может, он все еще беспокоится о том, что убийца, прознав об их связи, начнет преследовать ее?

– О чем ты задумался? – спросила она.

Он просунул руку под ее плечи и поцеловал в лоб.

– Не хочу, чтобы мы утаивали что-либо друг от друга, поэтому должен тебе кое-что сказать.

У Аннабел чуть ли не на полминуты перехватило дыхание.

– Что? – свистящим шепотом спросила она.

– Около года назад со мной произошел странный случай – неожиданный приступ сонливости, своего рода отключение сознания. И с тех пор подобное случалось еще три раза.

– Ты обращался к врачу?

– Нет. Первым двум случаям я не придал особого значения, объяснив каждый из них простым переутомлением. И даже в третий раз я не был уверен, что причина в чем-то другом. Когда же это произошло в четвертый раз, я понял, что здесь что-то не так.

– Мы договоримся о приеме у лучшего врача в Мемфисе и…

– Нет, не сейчас. Я не могу, я… – Куинн сел в кровати, притянув Аннабел поближе и повернув к себе ее лицо. Опустив руки и не касаясь ее, он просто смотрел, впитывая в себя ее образ. – Первый приступ случился в то утро, когда в Новом Орлеане убили Джой Эллис, а второй – в ту ночь, когда в Далласе была убита Карла Милликан.

Аннабел показалось, что у нее остановилось сердце. По крайней мере на какое-то время.

– А другие два раза?

– В тот вечер, когда убили Лулу, и в тот вечер, когда убили Кендал.

О Господи! Что он пытается втолковать ей?

– Аннабел… querida… Что, если я, отключаясь, не сознавал, что делаю, и в действительности это я убил…

Аннабел обхватила его руками.

– Нет! – закричала она. – Ты никого не убивал, и ты знаешь это.

Молчание.

– Куинн Кортес, я люблю тебя. И верю тебе.

– Ты не представляешь, что для меня означают сейчас эти слова. Я не думаю, что способен на хладнокровное убийство, но то, что я терял сознание каждый раз, когда были убиты мои любовницы, не может быть простым совпадением.

– Ты прав, это не может быть совпадением; это означает, что кто-то подмешивает тебе какой-то препарат. Кому-то хочется, чтобы ты пришел к мысли, будто этих женщин убил ты. И все специально делается так, чтобы у тебя не было алиби на время совершения убийства.

Куинн крепко обнял Аннабел и прижался щекой к ее голове.

– Я не позволю, чтобы с тобой что-то случилось. Клянусь, я защищу тебя. Если я потеряю тебя…

– Ты не потеряешь меня. Никогда.

– Это обещание?

– Это, мой дорогой, торжественное обещание.

У Джима Нортона не было подписки на ежедневное издание «Коммерческого вестника», как и на любую другую газету или журнал. Обычно он бегло просматривал газеты на работе, а о новостях, как и большинство людей, предпочитал узнавать из телепередач. Сегодня, опаздывая на работу, он даже не включал телевизор и пропустил новость, взбудоражившую в это утро вторника весь Центр криминальной юстиции. В лифте он слышал обрывки разговоров, которые показались ему достаточно любопытными. Что-то по поводу большой статьи в «Коммерческом вестнике», где речь шла о четырех любовницах Кортеса, ставших жертвами серийного убийцы. Выйдя из лифта на десятом этаже, Джим отправился на поиски газеты, найти которую не составило труда. Сандра Холмс, к кому он направился прежде всего, передала ему утренний выпуск газеты.

– Кое-кто окажется по уши в дерьме, – заметила она. – Этой информацией располагала всего лишь горстка людей, верно?

Джим прочитал заголовок «Беспощадный сердцеед», а затем пробежал и саму статью, в которой говорилось о связи Куинна Кортеса с жертвами четырех убийств, два из которых произошли совсем недавно здесь, в Мемфисе.

– Черт, – выругался себе под нос Джим. – Где Чад?

– Он в кабинете инспектора Персера. Начальник управления тоже там. Почему ты спрашиваешь? Не думаешь же ты, что Чад…