Смешок слетает с губ Зели. Сухой. Безрадостный.

– Продолжай говорить глупости. Так ты докажешь правоту Тзайна.

– Что ты имеешь в виду? – спрашиваю я. – О чем он думает?

– Когда все закончится, один из нас умрет. Он боится, что это буду я.

Не знаю, зачем я здесь.

Зачем заставила Инана прыгнуть в озеро.

Почему что-то во мне трепещет всякий раз, как он подплывает ко мне.

Это временно, напоминаю я себе. Это даже не реальность.

Когда все кончится, Инан не будет носить кафтанов. Не станет приглашать меня в свой сон.

Пытаюсь представить жестокого воина, того маленького принца, поднявшего на меня меч. Но вместо этого вижу клинок, освободивший меня из сетей масок. Вижу его, заслонившего меня от огня Кваме.

У него доброе сердце. Давние слова Амари звучат в голове. Я думала, она ошибалась. Но, возможно, принцесса видела то, что мне недоступно?

– Зели, я никогда не причиню тебе вреда. – Он качает головой и морщится. – Только не после того, что мне пришлось увидеть.

Когда он встречается со мной взглядом, я понимаю правду. Не могу поверить, что не догадалась раньше. Вина и жалость, которые он испытывал… Боги.

Должно быть, он видел все.

– Я думал, у отца не было выбора. Мне всегда говорили, что он сделал это ради Ориши. Но увидев твои воспоминания… – Его голос обрывается. – Ни один ребенок не должен жить с этим.

Отвернувшись, смотрю на рябь на воде. Не знаю, что ответить. Не понимаю своих чувств. Он видел худшее во мне. То, что я не могла открыть другим.

– Мой отец ошибался. – Инан говорит так тихо, что рев водопада почти заглушает его. – Может, мне надо было понять это раньше, но теперь я могу попытаться исправить совершенные ошибки.

Не верь ему, говорю я себе. Он живет в фантазиях, во сне. Но с каждым обещанием сердце наполняет радость. Хочется верить каждому слову. Когда Инан смотрит на меня, я вижу такую же уверенность, что горит во взгляде Амари. Он рожден, чтобы это сделать.

Он действительно хочет изменить Оришу.

Если Небесная Мать вручила тебе свиток руками дочери Сарана, ее воля ясна. Слова Лекана звучат в голове, пока я смотрю на Инана, любуясь его волевой челюстью, щетиной, оттеняющей его подбородок. Если дочь Сарана должна помочь мне, возможно, боги желают, чтобы Инан взошел на трон и сменил стражу? Для этого он здесь? Для этого они наделили его магией?

Инан приближается. Сердце стучит, как сумасшедшее. Надо отплыть подальше. Я замираю на месте.

– Не хочу, чтобы кто-то еще погиб, – шепчет он. – Не хочу новой крови на совести моей семьи.

Красивые слова, только и всего. Но если это так, почему я не уплываю?

Боги, он, вообще, одет? Взгляд скользит по его груди, по изгибам мускулов. Я отвожу глаза, прежде чем успеваю различить что-нибудь под водой. Во имя Небесной Матери, что со мной?

Отплываю под водопад и упираюсь спиной в скалу. Это абсурд. Зачем я позволила ему привести меня сюда?

Надеюсь, что грохот воды отпугнет Инана, но через несколько секунд он минует водопад и оказывается рядом.

Уходи. Я приказываю себе сдвинуться, но замираю, очарованная его мягкой улыбкой.

– Хочешь, чтобы я ушел?

Да.

Вот что надо сказать. Но чем ближе он подплывает, тем больше что-то во мне желает, чтобы он остался. Инан медлит, прежде чем приблизиться, ожидая моего ответа.

Хочу ли я, чтобы он ушел?

Сердце бьется в груди как безумное, я знаю ответ.

– Нет.

Его улыбка блекнет, а взгляд становится мягким – такого я еще не видела. Когда другие так на меня смотрят, я мечтаю выцарапать им глаза. Сейчас же я хочу, чтобы Инан не отводил взгляда.

– Можно… – Его голос обрывается, а щеки заливает румянец. Он не может высказать своего желания, но слов не нужно. Только не теперь, когда часть меня тоже этого жаждет.

Я киваю. Он поднимает дрожащую руку и касается моей щеки. Я закрываю глаза, покоряясь этому простому прикосновению. Оно отдается жаром в груди, мурашками бежит по спине. Его рука скользит по моему лицу, по волосам, пальцы обжигают кожу.

Боги…

Если бы стражники это видели, меня бы убили на месте. Инана бросили бы в тюрьму, несмотря на то, что он принц.

Но, оставив позади законы нашего мира, другой рукой Инан притягивает меня к себе и обнимает. Я закрываю глаза и тянусь к нему, находясь к маленькому принцу ближе, чем должна быть.

Его губы касаются моих…

– Зели!

* * *

Вздрогнув, я возвращаюсь в реальный мир.

Открываю глаза, когда Тзайн оттаскивает от меня Инана. Схватив принца за воротник, он швыряет его на землю.

– Тзайн, остановись! – Я вскакиваю на ноги и встаю между ними.

– Держись подальше от моей сестры!

– Я пойду, вернусь в лагерь. – Глаза Инана на мгновение задерживаются на мне, затем он исчезает среди деревьев, сжимая в руке медную монетку.

– Что с тобой не так? – кричу я, когда Инан уже не может нас слышать.

– Со мной? – рычит Тзайн. – Боги, Зел, что ты здесь делаешь? Я думал, он тебя ранит!

– Я пыталась ему помочь. Он не может контролировать свою магию. Это причиняет ему боль…

– Ради богов, он – наш враг. Чем больше он мучается, тем лучше для нас!

– Тзайн, знаю, в это трудно поверить, но он хочет изменить Оришу и защитить магов.

– Он запудрил тебе мозги? – Тзайн качает головой. – Это все его сила. Ты можешь быть разной, Зел, но не настолько наивной.

– Ты не понимаешь. – Я отвожу глаза. – Никогда не понимал. Ты – идеальный косидан, которого все любят. А я живу в постоянном страхе.

Тзайн отшатывается, будто от удара:

– Думаешь, я не знаю, каково это – просыпаться, боясь, что новый день окажется последним?

– Тогда дай Инану шанс! Амари – лишь принцесса. Когда магия вернется, она не наследует трон, но, если у меня получится убедить принца, на нашей стороне будет новый король Ориши!

– Слышала бы ты, что говоришь. – Тзайн хватается за голову. – Ему плевать, Зел. Он просто хочет залезть тебе между ног!

Лицо заливает краской от стыда, который смешивается с болью. Это не Тзайн. Не брат, которого я люблю.

– Он – сын человека, убившего маму, ради богов! Ты хоть понимаешь, что выглядишь жалко?

– Ты сам сохнешь по Амари! – кричу я. – В чем разница?