1. Один из программистов ради смеха написал «Генератор Идиотских Никнеймов»: и каждый день, заходя в офис, мы все запускали ГИН, получали бейдж со случайно сгенерированной кличкой и целый день откликались только на нее. И знаете что? Иногда это и правда забавно, когда тебя весь день называют не Егором, а Триста рублей, а ты своих коллег называешь: Не-кантовать, Всесильная Курага или Сын полкана, Оркестровая ямочка, Субатомный ёж, Очень большой пупок, Эдвард-волосатые-руки-ножницы, Эвелина Вау и ее брат Оскар, Осторожно-двери-заколочены и так далее. Глупо, но весело.

2. Еще у нас была специальная стена, которую мы использовали, чтобы снять стресс, выпустить пар и просто оторваться по полной, – в нее каждый мог швырнуть что-нибудь, как правило, шарик с краской: они лежали рядом в больших стеклянных блюдах из ИКЕА, похожие на огромные драже M&Ms. Эту стену мы называли Джексонполлок.

3. Чтобы кровь в ногах и мозгах не застаивалась, Иван Ильич ввел моду на смену обстановки: каждую неделю он назначал одного из нас Верховным Дизайнером или сокращенно ВД. ВД получал полный карт-бланш на смену обстановки и купон, дававший возможность заказать два новых предмета интерьера в утвержденном списке магазинов мебели – цена не имела значения, купон был безлимитный. Эта игра в ВД уже через год превратила наш офис в настоящий музей инфантильности – каждый новый ВД пытался переплюнуть предыдущего, в итоге каждую неделю в офисе появлялись все новые и новые безумные предметы интерьера: в углу стояла раритетная гильотина с работающим подъемным механизмом (мы даже иногда использовали ее для нарезки овощей для салата), под потолком висели светильники в виде светящихся эритроцитов, в комнате отдыха располагалось «кресло Мёбиуса», скелет тираннозавра (мы называли его Гоша и в пасти у него хранили столовые принадлежности), диван в виде огромной желтой уточки, книжный стеллаж, стилизованный под игру в тетрис, и «кресло Супер Марио», собранное из кубиков Лего, вешалка в виде чучела оленя, а также детская горка и боксерская груша с программируемым поведением – когда ее лупили, она разговаривала: «Да, вот, так, врежь мне еще разок! Ты такой сильный!»; сначала эта груша всем нравилась, но очень быстро надоела; в конце концов, это довольно противоестественно и крипово – слушать, как во время отработки ударов груша просит тебя отлупить ее посильнее, поэтому мы ее убрали.

Короче, уже через год после введения еженедельной должности ВД наш офис стал похож на смесь фантазии ребенка и лизергинового трипа. Иван Ильич молча наблюдал за нами сквозь стеклянную стену своего огромного кабинета-аквариума – он явно был доволен тем, как используем наше рабочее пространство: эта его задумка действительно повысила нашу производительность, работать в такой атмосфере творческого безумия – одно удовольствие.

* * *

D вновь появился в сети спустя полгода после моего прихода в Компанию. Я стал расспрашивать его о ней.

D: с чего ты взял что я работаю на Компанию Colin Laney: ну во первых ты только что назвал ее Компанией. С большой буквы. Так ее называют только сотрудники.

D: браво шерлок

Он долго не отвечал, снова пропал на полгода. Как будто обиделся. И когда вернулся – опять стал вести себя странно:

D: егор это очень серьезно послушай меня

D: я заслал тебя в Компанию не просто так ты мой агент время пришло мне нужно чтобы ты открыл мне доступ к вашим серверам это важно

Я смотрел на экран и буквально чувствовал, как потеют подмышки. Несколько раз набирал ему ответ и тут же стирал.

D: у нас нет времени быстрее они уже идут

Я в ужасе озирался: какого хрена здесь происходит? Он это серьезно?

D: я вытащил тебя тогда спас от тюрьмы дал работу помнишь

D: время отдавать долги открой доступ открой доступ открой доступ открой доступ открой доступ открой доступ открой доступ открой доступ

Что я мог ответить на это? Неизвестный мне человек требует открыть доступ к внутренней информации Компании, то есть совершить преступление – а как бы вы поступили? Все было даже хуже: доступа к серверам у меня не было, в Компании очень строго относились к возможным утечкам.

Я сидел перед монитором и чувствовал, как постепенно закипаю изнутри от стресса и нерешительности. И тут:

D: хаха

D: видел бы ты свое лицо

Он прислал мне скриншот – фото моего лица, сделанное на вэбку в моем ноуте.

Colin Laney: мудак

D: прости мне было скучно

Я показал в камеру средний палец, достал из кармана бактерицидный пластырь и заклеил ее.

Colin Laney: слышал историю о мальчике, который кричал «волк»?

D: о да эта грустная история про мальчика с синдромом туретта только он не волк кричал он кричал идите все нахуй

Это было странно: мы с D общались много лет, исключительно в чате, я не знал ни его имени, ни возраста, ни пола. И тем не менее я искренне считал его своим лучшим другом. Эта дистанция – анонимность – нисколько меня не смущала, наоборот, как истинный интроверт/социофоб, я избегал личного общения с людьми и мог по-настоящему раскрепоститься лишь в переписке.

Меня вообще никогда особо не тянуло к людям.

В Компании я проработал десять лет четыре месяца и двадцать дней, за это время я общался (а под общением я понимаю не просто бесполезный треп/сплетни или «привет-пока», а настоящий обмен информацией и/или эмоциями, то есть нечто такое, что предполагает вовлеченность) всего с семью людьми – включая Костю, Ивана Ильича и охранника Борю, с которым мы очень подружились. Со всеми остальными я в общей сложности перекинулся максимум двумястами словами.

Я снял (а позже, через три года, купил) квартиру недалеко от офиса Компании на улице имени 6-го Подвига Геракла (серьезно, есть и такая улица) и каждое утро ходил на работу и обратно пешком – я тщательно простроил свой маршрут, чтобы, не дай бог, не заблудиться; я знал, что ходьба полезна для сердца, и каждое утро, если верить шагомеру, проходил четыре километра семьсот метров туда и пять километров сто метров обратно; лишние триста метров на обратном пути – это мои заскоки в магазин за продуктами: 1) молоко, 2) сыр, 3) шведские хлебцы, 4) шоколадки «Киткат», 5) замороженная овощная смесь, 6) креветки, 7) остальное опционально.

И за десять лет четыре месяца и двадцать дней я выучил маршрут вплоть до мельчайших деталей, я мог бы повторить его с закрытыми глазами:

– выхожу из подъезда, дальше налево – двести шагов, ныряю в пропахший псиной подземный переход, стены которого выложены дешевой плиткой для санузла, обычно там сидит одноногий мужик и на баяне играет главную тему из фильма «Мой ласковый и нежный зверь», но возможны варианты;

– потом пятьсот метров по прямой мимо решеток вентиляции, из которых зимой шарашит горячий воздух, и потому там вечно околачиваются бомжи. Особенно зимой, в морозы;