единственными действующими, и в наибольшей степени — первую пару противоположностей, а из нее прежде всего тепло, так как оно является наиболее действенным. Следом за теплом по действенности идет холод, затем — влажность, далее — сухость. И ни одно другое качество не изменяет приближающееся к телу, им обладающему, в целом. Ведь если и разрывает, сдавливает, режет, ломает, то делает только это, и изменение не распространяется на все претерпевающее тело, так что сущность его не переходит в другой вид, но оно лишь распадается на части. Например, если ты разделишь снег на мельчайшие частицы, он останется снегом, если же нагреешь его, он перестанет быть снегом. Ведь он и появился оттого, что воду охладили, а не оттого, что ее собрали воедино, так как соединение частей — увеличение количества сущности, а охлаждение — изменение сущности. И если взять обратные процессы, то разделение на мелкие части будет уменьшением количества сущности, а нагревание — порождением новой сущности, при котором прежний вид меняется на другой. Итак, те части тела, которые первыми имеют такие качества, являются началами всех прочих частей тела, в том числе и плоти. Это земля, вода, воздух и огонь — вещества, которые все философы, не боящиеся доказательств, называют первоэлементами всего рождающегося и уничтожающегося. Еще они говорят, что первоэлементы могут переходить друг в друга и что у них есть некая общая субстанция. Но не об этом сейчас речь; и не следует смущаться многочисленностью тех, кто заблуждается в истине, а верить следует только тому, кто может привести доказательства. Если же кто-то не знает, в чем сущность доказательства, — а в этом признаются некоторые из тех, кто называет себя философами, — пусть он и не дерзает утверждать что-либо. Ведь это все равно, что пытаться обучиться предсказанию солнечных затмений, не зная толком даже цифр и букв. Посему беги от таких людей, как от пропасти: ведь иногда они увлекают за собой и тех, кто к ним приближается, и даже совершенно портят их, если их жертва оказалась недостаточно сведущей в логике. Поэтому нам и следует упражняться в этой теории, как ни в чем ином. Однако я понимаю, что эти замечания были излишними.

10. Теперь изложим нашу гипотезу. Из четырех первоэлементов, перемешанных между собой, получается единое гомеомерное тело, обретающее свои качества благодаря смешению и могущее быть как чувствующим, так и нечувствующим. Так и, в частности, в каждом из родов все различия происходят от разных смешений. Так что благодаря особенностям смешений одно становится костью, другое — плотью, третье — артерией, четвертое — нервом. Но и частные свойства тканей происходят от свойств смешений. Например, более сухая и горячая плоть бывает у львов, более влажная и холодная — у скота, а средняя — у человека. Но и из людей у одного плоть может оказаться горячее, чем у Диона, у другого — холоднее, чем у Филона. Так что различия между гомеомерными частями тела бывают простыми, и их столько, сколько начал, то есть гомеомерии могут быть более горячими, более холодными, более влажными и более сухими, а бывают составными, и таких еще четыре, то есть гомеомерии могут быть более влажными и более холодными, более горячими и более влажными, третий вид — более сухие и более горячие, а четвертый — более холодные и более сухие. Из всех этих вариантов наиболее благосмешанным является первый. Но об этом достаточно сказано в сочинении «О темпераментах». Теперь же, так как мы установили, что полезные и вредные свойства гомеомерий происходят от соразмерности или несоразмерности начал, надо определить отличие вредных свойств гомеомерий от болезни. Отличие же выводится из определения обоих понятий, как показано в сочинении «О доказательстве». Каково же определение здорового состояния тела, а каково — болезненного? В здоровом состоянии естественные функции не повреждены, а в болезненном повреждены. Например, если некто, будучи здоровым, имеет функции более слабые, чем другой здоровый человек, но еще не поврежденные, то он имеет худшее смешение, чем другой, но [при этом он] еще не болен. Так вот, существует одно наилучшее смешение, свойственное здоровым организмам, и восемь плохих смешений, свойственных им же. Во время болезни никогда не бывает хорошего смешения, но все смешения плохие, и числом их столько же, сколько дурных смешений здорового организма. Если же кому-то не нравится считать, что в здоровом состоянии бывают и хорошие, и дурные смешения, то ему придется выбрать одно из двух учений: или считать, что все постоянно больны, или что есть одно смешение на всех: мужчин и женщин, зрелых людей, стариков и детей, атлетов, простых людей, работников, бездельников, сильных, слабых. Но и то, и другое — нелепость. Значит, необходимо найти какое-то третье определение здоровья, чтобы оно покрыло все количественные различия, которые бывают между здоровыми телами. Так же обстоит дело и со всеми другими вещами. Ведь и дом, и корабль, и кровать, и ящик, и плащ, и обувь, и колесница могут быть лучше или хуже по своему устройству, при этом еще считаясь исправными. Поэтому мы должны предположить, что бывает всего три состояния всех существующих тел — хорошее, плохое и болезнь. Но хорошее состояние бывает только одним, так как в хорошем предмете нет никакого порока; оба же других имеют бесчисленные варианты, различающиеся количественно.

11. Поскольку мы дошли до этого места в рассуждении, вспомним наши основные положения. Ведь таким образом мы будем знать, какую часть того, что мы намеревались отыскать, мы уже нашли, а какую еще предстоит найти. Мы предполагали составить руководство по искусству, создающему здоровье, однако не так, как создает дом искусство архитектора, а так, как исправляет испорченную его часть искусство ремонтника. Но и это сходство не совершенно, и далее требовалось выяснить, насколько тот, кто пользуется искусством медицины, может, подобно строителю, исправить недостатки тела. Так как для того, чтобы ответить на все эти вопросы, необходимо прежде всего постичь природу тела, недостатки которого будет исправлять наше искусство, мы принялись исследовать и это. Обнаружив же, что функции и устройство его частей являются природными, и если они пострадали, то надо всеми средствами пытаться восстановить их естественное состояние, мы задались вопросом, насколько возможно восполнить естественное. Обнаружив же, что сущность сложных частей тела возникает из составления их из более простых частей тела, а сущность этих простых частей — из четырех первоэлементов, рассмотрим далее то, что касается отдельных болезней. Однако наше рассуждение уже привело нас к познанию здоровых и больных тел — не всех их, конечно, но лишь определения