Далее Циммерман снова вернулся к положению в Турции. Его вопросы показали, что он крайне недоволен новым немецким послом графом Вольф-Меттернихом. Похоже, Меттерних не сумел договориться с турецкими правящими классами, чем вызвал раздражение министерства иностранных дел. У Меттерниха было другое отношение к армянской проблеме, отличное от взглядов Вангенхайма, и он всерьез пытался добиться от Энвера и Талаата прекращения массовых убийств. Циммерман сказал, что тем самым Меттерних совершил серьезную ошибку и нивелировал свое влияние в Константинополе. Циммерман даже не пытался скрыть свое недовольство гуманными поступками посла. Теперь мне было ясно, что Вангенхайм выражал официальные взгляды Берлина. Другими словами, я получил от высшего немецкого руководства подтверждение своей давней уверенности в том, что Германия дала свое молчаливое согласие на депортации.

Через несколько дней мы сели на пароход в Копенгагене, который 22 февраля 1916 года вошел в гавань Нью-Йорка. Я был дома.