– Нет, – прорычал Равник с подобием улыбки, и его рука немного сжалась.

Так он может говорить?!

Слезы брызнули из глаз, а ребра отчетливо затрещали, приводя меня в ужас. Боли практически не было из-за обезболивающих, и это оказалось страшнее всего, потому что я просто не чувствовала, как он меня убивает. Я собрала все силы благодаря нахлынувшему отчаянию и ткнула ему в белесый глаз вытянутой ладонью. Массивная голова рефлекторно откинулась назад.

Лиам прыгнул сзади с низким нечеловеческим рыком, и нож, который не так давно торчал у меня из раны, чиркнул тварь по открывшемуся горлу. Кровь веером хлынула во все стороны, окропив мне лицо.

– Прости, что так долго! – крикнул парень.

Я раскрыла рот, чтобы ответить что-то язвительное, но не проронила и звука, осознав вдруг, что рука Равника, сжимающая мои ребра, не ослабевает. Я должна была понимать, что нельзя недооценивать мутанта, даже с перерезанным горлом, а между тем его мышцы судорожно дернулись, и…

Равника хватило на то, чтобы вышвырнуть меня в открытое окно.

12

Я словно прекратила свое существование. Почти исчезла. Превратилась в крошечную, бесчувственную, неделимую точку, потеряв тело и разум. Падение мгновенно смело с меня все лишнее, оставив беззащитной, какое-то время весь мой мир составляла лишь скорость. И всепоглощающий, парализующий ужас от того, что она постоянно росла.

Земля стремительно приближалась, готовясь впиться в меня зернистостью асфальта, перемолоть мои кости, превратить мою плоть в мерзкое однородное месиво. Вначале совсем крошечная разметка города превратилась в настоящие тротуары, завитушки трасс, сады и надземные переходы. Столкновение перестало казаться невероятным. Оно было неизбежным.

Я бы кричала, если бы могла. Но оцепенение и порции встречного воздуха, бьющие в лицо, делали крик несбывшейся мечтой. Ворот разорванной куртки отчаянно хлопал меня по плечу, глаза непроизвольно закрылись – зачем мне видеть то, что будет дальше?

Единственная мысль, занимавшая меня в те секунды, была о том, что на нижних уровнях скорость моего падения станет совсем головоломной, и, скорее всего, самые страшные мгновения на пути к чуть поблескивающему в закатных лучах асфальту проскользнут мимо меня слишком быстро. Я и не замечу.

Ворот куртки в очередной раз полоснул меня по шее, и, пораженная внезапным открытием, я все-таки раскрыла рот в беззвучном крике.

На мне моя куртка, черт возьми! Моя рейнджерская куртка, пусть разорванная, но с чертовыми крыльями, спрятанными в специальных отсеках.

Указательные пальцы резко впились в кнопочки, почти автоматически нащупанные чуть ниже запястий, я почувствовала, что в прилегающей ко мне ткани что-то слабо дернулось.

Ничего не произошло.

Я нажала еще раз.

И еще раз. И еще.

Не могли же крылья просто испортиться без постоянной программной поддержки! У них же не было срока годности. Или?..

Из груди вырвался низкий рык, знаменующий мою ярость, которую подхлестывал страх. Я судорожно жала на эти дурацкие кнопки, готовая выть от самой возможности, что наличие крыльев в швах этой куртки ничего мне не даст. Что я обнадежила себя, подарила себе иллюзию спасения – и поторопилась.

Но в конце концов крылья распахнулись. Я не успела осознать момент, когда это произошло, – просто полосы выскользнули из швов, переплетаясь, просто полусонная верта в металле вспоминала, что Сириус наказал ей делать в таких случаях. Просто легкий звон, едва донесшийся до меня сквозь свист воздуха, – и мое тело дернулось назад и вверх, поддаваясь крыльям, и крик вырвался из легких вместе с выдохом, и знакомая иррациональная радость разлетелась по всем клеточкам в один миг.

Тело помнило наш с крыльями прошлый полет – помнило слишком хорошо.

Я взмахнула руками, напоминая устройству, кто здесь решает, куда нам лететь. Конструкция вяло противилась моей воле, более привычная к языку кода, но мой персональный компьютер остался далеко, – и я надеялась, что смогу завершить полет сама.

Это было достаточно сложно. Ноги приходилось напрягать, держа на одной линии с корпусом, чтобы они не болтались безвольно и не кренили меня в противоположную сторону; ленты гибкого металла то и дело скрежетали, напоминая, что без программной поддержки они хлипки и не особо надежны; мышцы рук и спины почти сразу заболели, отвыкшие от статичной нагрузки, и даже рана, оставленная Таминой, принялась напоминать о себе, несмотря на все лекарства. Я была уверена, что сквозь слои медицинского геля и бинтов уже просочилась сукровица.

Прошла вечность, прежде чем я поняла, что мои взмахи руками, с трудом подгребающими потоки воздуха, на что-то влияют. Прежде чем я убедилась – крылья способны выдерживать мой вес даже по не скорректированным кодом законам физики. Прежде чем стало кристально ясно – я больше не падаю. Я лечу.

Я вышла в пике из своего устремленного вниз движения; спина при этом выгнулась так, что каждый позвонок с хрустом стал на место. Взмахнула крыльями еще раз, перенаправляя потоки воздуха, чтобы они запели, скользя между полос гибкого металла, и огляделась. Теперь я могла оглядываться и не думать о взаимодействии асфальта и своих костей.

Вид сверху завораживал. Строго говоря, в нем не было ничего необычного, но пока ты паришь в сотнях метров над землей, разглядывая рассыпавшийся под блестящими башнями высоток искусственный город, ты просто не думаешь, что в открывшемся виде нет ничего необычного. Не сравниваешь с этим свой прошлый пробный полет с двадцатиэтажного заброшенного дома на покрытом язвами взрывов теле восточной Европы. Не вспоминаешь стыкующиеся квадратики полей и лесов, которые десятки раз разглядывала из-за стекла транспортировщика. Это просто всегда так же ново, как и впервые.

Блестящие воды огибали убегающие вдаль острова, каменистые, нетронутые цивилизацией – ни агонизирующей человеческой, ни паразитирующей на ее останках ирриданской. Я летела над заливом, постоянно выравнивая курс, каждую секунду боясь, что крылья подведут меня и я сломаю шею, ударившись о водную гладь с такой высоты. И вместе с тем я упивалась ощущением того, насколько этот полет был настоящим. На какое-то мгновение я позволила свисту ветра в ушах заглушить во мне Сионну Вэль, рейнджера Четвертой, что должна завершить свою затянувшуюся миссию. Только на мгновение.

А потом пошел дождь.

Холодные, острые капли впивались в ткань серой униформы формы, стекали по водонепроницаемой поверхности куртки, пропитывали волосы, заставляя их мокрыми завитками липнуть к лицу. Я никогда не думала, что могу так радоваться дождю, и дело было не только в том, что он знаменовал, – в куполе появилась пробоина.

Я совершила усилие, переворачиваясь лицом вверх. Надо мной распахнулось небо – насыщенно синее и неожиданно яркое, словно нарисованное. Но оно и было таким – живым и глубоким, и насыщенный цвет наконец прорвался сквозь дымчатую пелену купола, постепенно сходящую и исчезающую. Однако разряды, периодически отплясывавшие на фоне чистой предсумеречной синевы, показывали, что пытаться вырваться за пределы установленных границ все еще опасно.