— Я не передумаю.

Рейв сжал зубы, бросив:

— Что ж, это твой выбор. Но из замка ты не выйдешь.

С этими словами он просто развернулся и пошел прочь, оставив меня одну на крыше самой высокой башни Файрел.

Ангелина

Через некоторое время я спустилась из башни вслед за некромантом. На выходе меня уже ждали два гарнизонных стражника, которым, оказывается, было велено проводить меня в покои.

— Я теперь узница? — спросила, не поверив своим глазам.

— Ну что вы. Ни в коем случае, — ответил один из них. — По территории дворца вы можете перемещаться свободно. На улице же вас всегда будут сопровождать двое воинов. Стража оповещена. А за границу комплекса Файрел выход запрещен.

— Вот как… — протянула я.

Что ж, вероятно, кому-то это показалось бы возмутительным. Кто-то, может быть, решил бы, что его отвратительным образом лишили свободы. Со мной все было иначе. Мне мало того что было некуда идти. Так я и не собиралась уходить. У меня в голове потихоньку начали вертеться шестеренки мыслей, как избежать кровопролития и повлиять на короля мертвых. А для этого мне необходимо было оставаться рядом.

Таким образом, я хоть и не была на стороне Рейва, не была и против него. Оставалось только, чтобы и он это понял.

Однако нашлось и то, что меня расстроило. Как оказалось, в наших общих с некромантом покоях его вещей не осталось. Только мои бесчисленные наряды, купленные им. Только шарфики, пояса и платья.

Неожиданно это оказалось очень грустно. Хотя после того, как я отказалась поддержать его, этого следовало ожидать.

Зомзома тоже нигде не было. Вероятно, слуга последовал за своим хозяином. Впрочем, по зомби с его неподвижными мертвыми глазами я вряд ли буду скучать. Хотя иногда он казался даже забавным.

Незаметно прошла сперва первая половина дня, затем и вторая. Я прогулялась по опустевшему дворцу, и оказалось, что большая часть именитых гостей, прибывших на свадьбу Герхарда и Ливии, убрались из Файрел. В самом замке остались лишь несколько особенно древних дворянских родов, которые неожиданно стали поддерживать притязания Рейва. Они поглядывали на меня с интересом, если мы случайно встречались в коридоре. Но заговорить со мной никто не решался.

В особняке для гостей и вовсе было пусто.

К вечеру я вернулась к себе. Приближалась ночь, а мне так и не пришло в голову ни одного ответа на вопрос: «Что делать дальше?».

С легкой грустью я упала на диван, заметив, что в камине уже потрескивает огонь. Видимо, замковые слуги постарались в мое отсутствие. Взгляд сам собой скользнул по комнате в поисках подноса с ужином и неожиданно остановился на прикроватной тумбочке. Там на маленьком конверте лежала шкатулка из черного бархата, обитого серебром. Я никогда не видела ничего подобного. Ткань казалась потертой, а серебро почти не блестело — так много раз этим предметом пользовались. Однако, несмотря на все это она сохранила удивительный в своей старинной красоте вид.

Сердце пропустило удар.

Я протянула руку и открыла шкатулку. На черной подушке лежал крупный женский перстень с алым камнем. Рубин в форме драконьего клыка, ограненный, наверное, сотней граней блестел, как звезда. А на ободке кольца с двух сторон от камня были выдавлены аккуратные, улыбающиеся черепа. На оборотной стороне было выгравировано одно единственное слово: «Эридан».

Дрожащими пальцами я взяла украшение и тут же стала открывать конверт. На белой бумаге сверкали темные как ночь буквы:

«Сегодня я снова получил доступ к тем комнатам и залам, которые прежде Файрел скрывал от всех. И среди прочего мне на глаза попался вот этот перстень. Я подумал, что он бы неплохо сочетался с твоей цепочкой, к которой не так-то просто подобрать комплект. Да-да, я немного разбираюсь в женских украшениях, и вовсе это не смешно, Ангел. Мне было бы приятно, если бы ты носила его. Если не станешь — я настаивать не буду. Но и назад отдавать его мне не стоит. Это кольцо фамильное, его носила моя мать. Но поскольку в моей жизни уже не появится женщин, которым я мог бы его подарить, пусть оно навсегда останется у тебя.

Рейв».

Изнутри по груди резануло что-то острое. В глазах даже стало немного влажно.

Ну что я за медведь-ревун?

В следующий момент, не думая ни о чем вообще, я схватила кольцо и надела. Я могу сердиться на Рейва. Могу с ним не разговаривать. Могу даже попробовать его ненавидеть, хотя это уже лишнее. Но если бы кто-то решил запретить мне носить этот подарок или вовсе отобрать его, вероятно, я бы с вежливой улыбкой перегрызла ему глотку.

Аккуратно положила письмо на место и пошла спать. После долгого насыщенного дня ужасно клонило в сон.

Однако стоило мне раздеться и натянуть одну из шелковых сорочек, которыми теперь был завален мой шкаф, как в комнате начало происходить нечто странное.

Тяжелые занавески на окне всколыхнулись. Створки были закрыты, и это точно был не ветер. Да и сложно перепутать с ветром мощный поток Тьмы. Теперь сложно, когда я стала видеть так много. Не знаю, может, это следствие общения с королем мертвых, а может, чего-то еще. Но сейчас я с удивлением и легким беспокойством наблюдала, как темная магия вокруг меня приходит в движение.

Нет, я не боялась. Мне уже давно было ясно, что Файрел — это практически душа Рейва. Замок едва ли не живой. Здесь в каждом кирпиче может скрываться старое сокровище или бесплотный дух. И все это мрачное волшебство не вызывало страха так же, как сам Рейв.

Поэтому сейчас я невозмутимо наблюдала, что будет происходить дальше.

Лунный луч проник в комнату, не задерживаемый более толстой тканью. И вдруг на моих глазах стал превращаться в мужскую фигуру. Как будто облако обретало форму. А через мгновение передо мной уже стоял…

— Рейв? — выдохнула я, забираясь на кровать с ногами и натягивая одеяло до горла. — Что ты тут делаешь?

Некромант так и оставался полупрозрачным, но, хвала богам, он был похож вовсе не на призрак, а скорее на тень самого себя.

И сейчас он в непонимании оглядывался по сторонам, смотрел на свои руки и тело, дергал за рукава рубашки.

— Я и сам не понимаю, малышка… — протянул он через несколько секунд, взглянув на меня широко раскрытыми глазами.

Теплый, мягкий взгляд скользнул по телу, укутал, обнял.

Дрожь прокатилась по позвоночнику, отдаваясь глухим дребезжанием где-то под желудком.

Рейв… Мой Рейв…

— Не называй меня малышкой, — с трудом сжав губы, проговорила я. — И раз уж ты тут по ошибке, изволь проваливать восвояси. Твоя пленница собирается лечь спать.

Каюсь, мне хотелось уколоть его. Хоть немного. Чтобы он почувствовал то же, что и я.

Но его брови вдруг грустно взлетели вверх, а на лице появилось странное потерянное выражение. А то, что он сказал дальше, едва не разорвало мне сердце: