Зачем она пошла с ним?

Это было довольно глупо с её стороны, и она это понимала. Ей бы сослаться на дурноту и слабость от потери крови, и быстрее оказаться в своей комнате, а она…

Но эти странные мгновенья рядом с сеньором Виго, сейчас, когда они остались одни и их лица скрывал полумрак, были безумно притягательны. Птица внутри неё купалась в этом будоражаще−приятном озере эмоций, что плескались вокруг. И, приводя в порядок свои изумрудные перья, просто насмехаясь над тем, как мало силы воли осталось у её хозяйки.

−Знаешь, Изабель ведь хотела пробраться в подвал, − неожиданно произнёс сеньор Виго, − она принесла с собой обсидиановый нож и пыталась напасть на гварда. Интересно, откуда у неё этот нож?

−С ней раньше такое случалось? — спросила Эмбер, придерживая одной рукой юбку.

− Изабель раньше страдала от лунатизма, ходила по ночам, но никому не пыталась причинить вред, − ответил сеньор Виго. − Недавно она рассказала мне, что отец хотел выдать её замуж за старика Феррера, а она очень не хотела этого брака. И после всего, что произошло, я вспомнил, о чём мы говорили с ней в музыкальной комнате. Я тогда не обратил внимания на её слова, а вот теперь понимаю, что она имела в виду. Я спросил, как ей удалось избавиться от старого банкира? И она так растерялась и начала оправдываться, что не хотела от него избавляться. И вот сегодня она снова повторила эти слова. Так что, может это она подливала отравув бутылку, чтобы избежать этого брака? Хотя…− сеньор Виго задумался на мгновенье и потом добавил: — В вечер фиесты, она ждала меня у подвала и хотела о чём−то со мной поговорить, но я был слишком занят воровкой! Кстати, я говорил тебе, что эта воровка была эйфайрой? Хотя да, я говорил это Эмерту. Вернее тебе, в облике Эмерта, − в голосе сеньора Виго прозвучала насмешка. −А ещё, Изабель тогда сказала мне, что видит странные тени. Я тоже их видел.

−Вы их видели? — удивилась Эмбер. — Рядом с Изабель?

Если сеньор Виго видел то, что видела она, то и её ауру он тоже мог увидеть!

− Нет. Только в подвале, в вечер фиесты, когда меня пытались убить. Они похожи на какую−то тварь со щупальцами. Хотя может я просто надышался дымом.

−Вы думаете, что сеньорита Изабель могла быть причастна к ограблению?

−Не знаю. Я поговорю с ней завтра. Уверен, она не станет лгать. У неё на душе какой−то тяжёлый груз, думаю, она захочет рассказать. Ну вот мы и пришли.

Они вышли на большую полукруглую террасу, с которой днём должно быть открывался прекрасный вид на гору и статую Парящего Спасителя. Терраса была застеклена, и над их головой возвышался изящный купол. Повсюду стояли вазоны с деревьями и цветами, а между ними мраморные скамейки.

Сеньор Виго зажёг ещё несколько фонарей.

−Что это за место? — спросила Эмбер оглядываясь.

Но она и так уже догадалась − это и была студия сеньоры Мелинды де Агилар. У стены стояли сложенные мольберты, и в простенке между дверями висело несколько картин.

−Здесь любила рисовать моя мать.

Сеньор Виго подошёл к открытому окну и остановился, глядя на встающую над горами луну.

−А что вы думаете о словах доктора Гаспара? Об эйфайрах. Вы тоже считаете, что они бесчеловечны? — осторожно спросила Эмбер, останавливаясь рядом с ним.

Это был важный вопрос. То, что сказал доктор об эйфайрах, отозвалось в душе Эмбер настоящей бурей гнева.

Она привыкла к тому, что нужно скрываться, прятать цвет глаз и ауру, что только среди таких, как Люк или Джарр она может быть сама собой. И раньше ей было всё равно, что думают о ней другие, кем они её считают.

Но сегодня что−то в ней перевернулось, когда доктор, бинтуя ей руку, так легко обвинил эйфайров в бесчеловечности. Он не считал их людьми, не считал, что у них есть чувства, они для него лишь объект исследования! Их мозг поражён. Они хищники.

И сеньор Виго ему не возразил, более того, он собирался отдать ауроскоп на остров Дежавю! Не нужно быть гадалкой, чтобы предсказать, что скоро такие ауроскопы будут стоять повсюду, и с помощью них эйфайров быстро переловят и отправят в приют, как бешеных собак.

Она вспомнила сенат, вспомнила как там, точно так же, как и доктор, гранды со своих высоких мест рассуждали об эйфайрах, как о бродячих собаках. И случись такое раньше, Эмбер пожала бы плечами — ей не привыкать к тому, что она изгой. Но рядом с сеньором Виго всё вдруг стало иначе. Стало важным, что он подумает о ней, если узнает кто она такая.

Ей хотелось крикнуть в лицо доктору, что вот она — эйфайра! Вот она сидит перед ним, и она только что спасла сестру сеньора Виго от ужасной смерти. И это она−то бесчеловечна?!

От этой несправедливости всё внутри жгло каленым железом. Ей хотелось, чтобы сеньор Виго знал правду, чтобы он поверил ей, чтобы не видел в эйфайрах только убийц! И почему это стало так важно, она не знала.

Вот только рассказать ему правду было нельзя.

− К сожалению, слова доктора звучат вполне логично, − ответил сеньор Виго. − Оказаться кому−то из эйфайров по вкусу будет стоит мне жизни. Забирая человеческую душу, высасывая из тебя жизнь, они не терзаются тем, что убивают. Поэтому да, они бесчеловечны. Если доктор прав, если в этом виновато поражение мозга, по сути болезнь, то в этом нет их вины. Но есть обязанность общества изолировать их и попытаться вылечить. И в этом я поддержу доктора, надеюсь, ауроскоп поможет ему в этом. Но больше всего я беспокоюсь о том, что моя сестра сейчас находится во власти одного из них.

Они смотрели на огромную золотую луну, у которой едва заметно уменьшился нижний край, и какое−то время молчали.

−А если бы вдруг кто−то близкий вам оказался эйфайром? Ваша сестра, например? Как бы вы с ней поступили? — спросила Эмбер неожиданно и даже внутренне замерла от этого вопроса.

А вдруг сеньор Виго догадается, что у неё не просто праздный интерес?

−Это… сложный вопрос, Эми, − задумчиво ответил сеньор Виго. — Когда умерла моя мать, наша семья как будто раскололась. Всё распалось на части и после её смерти семьи просто не стало, ведь мать была её стержнем. И в этом вина эйфайра, который пробрался в наш дом