– Пить… – произнесла женщина. – Прошу вас, я очень хочу пить…

Мужчина взял со стола графин, налил в стакан воды и выплеснул ее в лицо Василисе.

– Мне плевать, что вы хотите! – вскричал он визгливо. – Вы – предательница, шпионка и буржуазная наймитка! Если не будете сотрудничать с нами, то вас немедленно расстреляют!

Они хотят, чтобы она сотрудничала с ними! Василиса прошептала:

– Я не сотрудничаю с убийцами моих родителей и людьми, превратившими мою страну в ад…

Тип занес руку и ударил ее по лицу.

– Думаешь, если ты королевская дочка, то тебе все позволено? – спросил он злобно. – Ошибаешься, принцесса! Ты в наших руках, и мы можем сделать с тобой все, что заблагорассудится!

Он снова ударил ее по лицу, затем еще раз и еще. Василиса почувствовала, как из рассеченной губы потекла кровь. Затем мужчина вышел, и его сменила миловидная женщина, облаченная в сизую форму. Она отерла Василисе лицо, напоила ее из стакана и произнесла извиняющимся тоном:

– К сожалению, не могу отстегнуть вас, потому что таковы правила ведения допроса. Василиса Георгиевна… Вы ведь разрешите мне называть вас так? Вряд ли сейчас обращение «ваше королевское высочество» является уместным… Вы же умная женщина и понимаете, что ваша жизнь может закончиться в любой момент. Причем мы можем сделать так, чтобы вы очень сильно мучились до того, как умрете. Мучения могут длиться много часов и даже дней! Так что у вас имеются две возможности – или сотрудничать с нами, или умереть.

– Что вы хотите? – прошептала Василиса, а женщина улыбнулась:

– Мне это нравится больше, Василиса Георгиевна!

Она прошлась по комнате, закурила, потом заговорила снова:

– Признаюсь, для всех нас было неожиданностью узнать, что дочка короля Георгия жива. Ведь о кончине монарха на Западе ходят гнусные слухи! И вы фактом своего существования можете доказать, что это не так. Представляете, какая будет сенсация, если вы выступите и расскажете, что ваши родители вовсе не были расстреляны, что они скончались от сыпного тифа…

Василиса закрыла глаза – ее хотели использовать в гнусной политической игре! И склонить к даче ложных показаний, которые бы помогли кровавому режиму товарища Хомучека обелить себя.

– Партия и правительство будут на вашей стороне! – продолжала особа, закуривая сигарету. – Всем будет продемонстрировано, что в нашей стране никого просто так не расстреливают, в особенности без решения суда. Даже если речь идет о бывшем короле-тиране и его семействе!

Василиса молчала, потому что не знала, как отреагировать на неслыханное предложение. Ей предлагали предать покойных родителей и братьев!

– Вы расскажете западным журналистам, как вам хорошо живется в коммунистической Герцословакии, поведаете и о том, что работаете… к примеру, в детском доме или школе. Что товарищ Хомучек не винит детей в грехах их родителей. И что даже принцесса получает у нас второй шанс.

Это звучало до такой степени мерзко, что у Василисы свело челюсти. Неужели негодяи и правда надеются, что она станет орудием пропаганды бесчеловечного режима?

– Нет! – заявила принцесса резко. – Я не пойду на такое! Ни за что!

Женщина, остановившись напротив, выпустила ей в лицо дым и усмехнулась:

– Боюсь, Василиса Георгиевна, у вас нет иного выхода.

– Я знаю, что вы рано или поздно убьете меня, – чуть спокойнее заговорила принцесса, – поэтому не вижу смысла помогать вам обманывать весь мир. Товарищ Хомучек хочет предстать перед Западом в роли доброго правителя? Но все равно ему никто не поверит…

Женщина вздохнула и, стряхнув на пол пепел, заметила:

– Что же, несмотря на то что вы являетесь дочкой самого бездарного за всю историю Герцословакии короля, вы не так глупы… Да, подобная сентиментальщина никому не нужна. Однако вы нужны нам! И знаете, по какой причине?

Дама схватила ее одной рукой за лицо, а другой поднесла к глазу принцессы тлеющую сигарету.

– Что, боишься, тварь? – прошипела она злобно. – Моего первого мужа убили сторонники твоего отца – замучили насмерть! Ты должна за это поплатиться!

Тлеющая сигарета прикоснулась к лицу Василисы, и она ощутила жгучую боль. А ее мучительница ухмыльнулась:

– Это только начало! Думаешь, мы не умеем уламывать таких строптивых, как ты? Кстати, ты ведь считаешь себя вдовой… Вынуждена тебя разочаровать – твой супруг, товарищ Яков Гопак, все еще жив. И сейчас ты сможешь встретиться с ним.

Садистка покинула комнату для допросов. Василиса чувствовала, что у нее занемели руки, а щека кошмарно зудела. Значит, Якова не убили…

Через некоторое время дверь комнаты распахнулась, и двое солдат втащили седого человека, лицо которого представляло собой сплошную рану. Василиса не могла поверить, что видит Якова. Однако перед нею был ее муж, превратившийся из уверенного в себе молодого мужчины в трясущегося старика.

– Ну, приступайте! – скомандовала, входя, та же садистка. Солдаты принялись избивать коваными сапогами беспомощного Якова. Василиса закрыла глаза, однако мучительница подскочила к ней и пальцами подняла ей веки.

– Смотри, твое королевское высочество, смотри внимательнее!

До Василисы как сквозь вату доносились глухие удары, тихие стоны Якова и матерная ругань солдат.

– Его ведь могут так и до смерти забить! – выкрикнула садистка. – Ты ведь не хочешь этого? Стоит тебе только принять наше предложение, как все закончится!

Наблюдать за ужасным спектаклем было выше сил Василисы. И пусть Яков оказался обманщиком, пусть использовал ее и в течение десяти лет скрывал от нее правду о том, что принимал участие в расстреле ее близких...

– Остановитесь! – прошептала Василиса.

Мучительница отдала короткое приказание, и солдаты вытащили из комнаты окровавленного Якова.

– Значит, мне удалось убедить тебя? – заявила особа, закурив новую сигарету. – Я всегда знала, что вы, аристократы, хлюпики и идиоты. Стоит немного надавить на вас, воззвать к вашей гнилой совести, как вы сразу предадите свои идеалы! И ты, королевская дочурка, вовсе не исключение! Ну что же, мое дело сделано. С тобой будет говорить один чрезвычайно важный человек...

* * *

Чрезвычайно важный человек оказался невысоким лысым типом, облаченным во френч цвета хаки. На носу субъекта сидели круглые позолоченные очки, делавшие его похожим на старорежимного бухгалтера.

Ему не пришлось представляться, потому что Василиса много раз видела его портрет. Субъекта звали Еремей Бочка, и он был верным псом товарища Хомучека, главой гигантского аппарата лагерей и тюрем. Несмотря на то что Еремей Бочка не занимал должность наркома и даже не был членом ЦК, он считался вторым человеком в государстве – после самого вождя. Бочку боялись буквально все, в том числе могущественные маршалы и надменные партийные чинуши. Товарищ Хомучек души в нем не чаял, ласково называл «наш Гиммлер» и, когда очередной соратник впадал в немилость, отдавал его на растерзание Бочке. Товарищ Еремей умел выбивать показания и устраивал блестяще срежиссированные публичные процессы.