Аттила изо всех сил пнул ящик ногой. Железная крышка открылась, и все заметили, что он полон тускло поблескивавших монет. Аттила бросил пронзительный взгляд на Бледу, и тот отвернулся.

— Вот где их сила!

Каган снова захлопнул крышку.

— Я знаю все, все! Продажность Руги, заговор с убийством Мундзука, моего отца, это вы знаете. Вы все знаете! И я тоже знаю правду. Вы можете не признавать вину, но тогда забудьте о ней! Вы думаете: разве я не ненавижу свой народ? Не презираю за трусость и бездеятельность? Где те славные битвы и триумфальные победы гуннов за последние три десятка лет, когда я был в долгом и мучительном изгнании, трудясь и страдая в пустыне? Но нет, я не презираю их. Я люблю свой народ, как каган должен его любить, если он решительно встал во главе государства. И я прославлю людей, ведь они достойны этого. Они — дикие всадники равнин, которые нападут на Рим, словно волки на овчарню.

Голос его стал еще громче и сильнее. Раскатистый гром эхом отдавался в голове у каждого воина. Внезапно Аттила сделал шаг вперед, схватил одной крепкой рукой старого Куридача за горло и встряхнул его. Остальные были поражены, но, беспомощные, не двинулись с мест. Даже если бы каган свернул шею вождю и сорвал тому голову с плеч, и тогда (казалось, что неистовствующий безумец способен на это) никто бы не пошевелился. Он прежде уже убивал людей голыми руками. Теперь Аттила тряс Куридача, словно кучу тряпок, словно старую шкуру, покуда лилась речь безудержным потоком. А потом бросил на стул и отвернулся, по-прежнему непрерывно воодушевляя всех своими мрачными словами. Не убеждая умными высказываниями, а покоряя точными риторическими замечаниями, с почти священным гневом при виде их глупости, малодушии и невежественности.

Соглашались ли гунны с Аттилой в уме, но на сердце становилось светло и радостно после призывов верховного вождя. Они подчинятся требованиям своего полководца. И не смогут сделать ничего иного, как последовать за этим неукротимым человеком, беспомощные, как пшеничные плевелы, увлекаемые порывами ветра.

Аттила отпустил задыхающегося Куридача и отвернулся.

— Не бормочи мне тут, старый Куридач из некогда гордых гефалистских гуннов, что Астур, прародитель всего сущего, объявил и утвердил власть Рима или постановил этому городу определять судьбу мира с самого начала. Астур не предлагал нам подчиняться жалким законам, написанным римлянами, или копить золото вместо нашей собственной славы. Тогда кто же? Что это за сила, которой вы так боитесь, запрещающая пасти лошадей на европейской равнине, где животные уже давным-давно кормились многие зимы, как и во времена моего деда, кагана Ульдина? Я расскажу вам об этой силе. Я жил под ее тенью, когда был беспомощным ребенком, подсматривал и наблюдал за ней глазами своих лазутчиков с тех пор, как вернулся. Сила, которой вы боитесь, — плаксивый кукольный император по имени Валентиниан, слабоумное дитя инцеста и вина. Это его мать Галла Плацидия — холодное зеленоглазое чудовище с сосульками вместо сосков. Вот что вскормило того сына-шута. Я зарежу Валентиниана, словно больную овцу, сделав это на глазах у матери. Эта императорская семья — мое несчастье. Они охотились за мной по всей Италии, будто звери, они убили отца. Проклинаю их навеки! Уничтожу всех и навсегда сотру с лица земли этот род. Он поплатится своей кровью и жизнью. Вы, гуннские князья, трепещущие перед Валентинианом, как вы смеете бояться его?! Его и вооруженных воинов, ползающих, словно улитки, на поле боя и выстраивающихся, будто стадо животных! Кто такие эти римляне, чтобы указывать нам, где можно пасти лошадей и разбивать лагерь? Вы говорите о римском императоре так, словно он был самим Астуром. Богохульство!

Кулак снова с грохотом опустился на ящик. Голос оказался таким пронзительным, что покраснели уши.

— Вы сидите, озадаченные, и размышляете словно старухи, для которых изданы римские законы и приказы. Кто основал этот город, будучи владыкой земли, облаченным в императорские пурпурные одеяния? При всей своей застенчивости вы предлагаете устроиться в Хунгваре, получив разрешение от Рима. И потом позволите империи диктовать свои правила и разрушать вас! Станете платить дань своими родственниками и кормильцами, ведь Рим подавляет и высасывает кровь изо всех подчиненных, при этом использует собранные налоги на содержание легионов, чтобы угнетать население еще больше! Разве этого никто не видит? Разве никто не понимает великой беды? И вы позволите надеть на свои шеи подобное ярмо? Налог на каждый шаг вашей лошади, обезглавливание каждой овцы в вашем стаде, плата за каждый глоток воздуха. Потому что таково указание и воля богов?! Богохульники! Это Астур и всевышние боги сотворили землю и сковали горные цепи, именно они определили границы земель, которые обогревает солнце, и наполнили бурные моря из земляных кораблей. Вы не слышали об этом? Разве вы не знаете, как поэты и шаманы часто рассказывали об этом ночью у костра. Или были вы слишком пьяны после кумыса, пропустив все мимо ушей?! Вы не поняли воли того, кто сотворил челюсти ирбиса? Того, кто отливал железные подковы боевого коня, кто смял в руке Пять Владык, кто привел нас в этот мир, сделанный из сгустка его собственной крови? Кто распростер небо над нашими головами, словно холст, кто изрыгает молнии, рокочет в громе, чьи слезы — это дождь, из-за которого над равнинами расстилается непроглядный туман. Кто зажег звезды, отделил от луны серебро и от солнца золото, кто своими крепкими руками вырывал жизнь из смертельных объятий Кызылкума?! Вы все их отлично знаете, мои вожди, те красные пески и пустыни. Я их все вам показал! Кто выковал цепи Тянь-Шаня, кто вдохнул огонь в опустошенный Такла-Макан и уничтожил там все живое, кто разодрал когтями землю и расколол ее на горные долины, кто смеялся при виде беснующегося льва в обезлюдевшей местности, кто ликовал во время панического бегства сайгаков, когда грохотали тысячи копыт? Кто создал бездонное озеро Байкал и населил его разными существами — огромными, безмолвными и с остекленевшим взглядом? Их ни один человек никогда не увидит воочию или даже в самом ужасном из ночных кошмаров. Все, все это сотворено на радость и для наслаждения бога, который гораздо больше, чем вы осмеливаетесь представить в своем жалком воображении. Вы думаете, римский император, этот рябой скулящий щенок, был выбран им и поэтому должен следить за нашей покорностью! Мы, сыновья Астура, прародителя всего сущего! Это богохульство — дрожать перед любым смертным, имея отцом — бога. Рискуйте, рискуйте… Радость Астура — не в тех, кто заковывает в цепи, наказывает и ограничивает, а в тех, кто рискует… Вы слышали голос бога в бое шаманского барабана, вы видели, как он превращает степи в лед мановением одной руки, а другой снова оживляет и украшает цветами весны. В его руках родились солнце и звезды, а заодно созвездия, темная ночь и светлый день. Извергал ли когда-либо римский император, в какие бы пышные одежды он не был облачен и сколько бы золота и рубинов не носил, молнии своими указами? Валентиниан может сосчитать песчинки на берегу? Взлетает ли орел по его велению, расправляет ли крылья ястреб, направляясь на юг? Он может управлять Плеядами и освободить Ориона от уз? Император — простой смертный. А вы осмеливаетесь сидеть тут передо мной и говорить, как боитесь его, словно бога. Вы так трепещете от страха перед человеком, что не опасаетесь Астура? Вы осуждаете действия нашего прародителя, не признаете его решений?! Богохульники! Император презирает городскую толпу, и во многих горах пасутся его лошади. Чернь не знает Валентиниана, поскольку сама захотела жить в маленьком ложном мирке, созданном человеком. Кто наделил стариков силой? Кто издалека чувствует начало битвы, слышит гул среди вождей и крики, доносящиеся из блестящих шеренг? Где вы были, когда Астур создавал железные когти, изогнутый желтый клюв и янтарные зрачки глаз орла, а потом вдохнул в него жизнь и велел навевать страх на всех птиц, парящих в облаках? Когда он делал быстрые ноги дикого осла, белые зубы волка, лапы медведя, клыки кабана, лопатки бизона? Вы заявляете о равенстве сил? Тогда как же глупо сравнивать себя с тем, кто вылепил все это в небесной печи до того, как вы появились на свет! Где же вы были тогда? Даже вашего младенческого крика еще никто не слышал! Астур сотворил тигра, первого из зверей, с крепкими костями и стальными мускулами. Кого вы можете сравнить с Астуром? Ответит ли он на ваши мольбы? Станет ли тихо шептать вам слова? И будет ли мягкой игрушкой для ваших дочерей, еще не вышедших замуж?