Я не паниковала, не думала о плохом, в конце концов, мне казалось, что каких-то сильных побочных эффектов от заклятия крови я не чувствую. Куда больше волновало, что Леф все никак не может найти Акреона. И время от времени возникал страх, что тот как-то обхитрит всех и сможет меня похитить, чтобы забрать мои силы. Отвратительное чувство, скажу честно. А еще пугало, что Эбес до сих пор мне не ответил. Он знал о том, что его дед фактически продал его дар? Что его семья предала его? Он догадывался, а потому сбежал? Или что-то другое? И почему он молчал? С ним ведь все в порядке? Мое письмо должно уже было попасть к нему!

А вот всех окружающих беспокоило именно мое заклятие крови. И, как оказалось, не зря.

Потому что в один из дней я проспала до обеда, даже не заметив, во второй — чуть ли не до вечера. А в третий раз я не просыпалась двое суток, до смерти напугав Лефиуса и заставив Керина с Руфиусом запаниковать.

Стремительное падение жизненных сил. И означало оно лишь одно — Акреон начал действовать. И не только. В одной из маленьких пригородных академий пропала очередная статуя, увеличивающая силу призыва.

— Если твой демон правильно «покопался» в голове Мессера, а я подозреваю, что иного от самого Лефиуса Асмеона Вито Фрезиума Четвертого ждать и не приходилось, то этому Акреону не хватает совсем чуть-чуть, чтобы достигнуть нужного уровня энергии, — усмехнулась Элеста.

С той самой пары, как мне стало хуже, Леф требовал, чтобы кто-то постоянно был со мной рядом, если его нет. Встревоженное лицо Руфиуса и его постоянные вопросы стали для меня настоящим испытанием на прочность, рядом с Краусом фон Аффетом я чувствовала себя до ужаса неловко, демонята были признаны Лефом недостаточно сильными для моей защиты, так что... теперь рядом со мной сидела прекрасная Элеста. Точнее, Элестиция-Астория Церера Двенадцатая, высшая демонесса с уникальным даром перемещения, супруга Керина (по людским обычаям) и избранница Керина (по демонским обычаям), мать прекрасной девушки-полудемоницы и вообще роскошная женщина. И, в отличие от мужчин, которые считали меня хрупкой и слабой, эта женщина была уверена, что девы вроде нас способны города сносить.

— К сожалению, я не обладаю подобной силой, — улыбнулась я, привставая с постели.

Иногда меня вырубало буквально за одну-две минуты, так что кровать была максимально удобным местом обитания в последнее время.

— Ты можешь меня призвать, а я могу разрушить город, — пожала плечами Элеста. — Почему же не способна? Или эта странная людская логика, о которой у нас слагаются легенды? Ой, прости, не хотела обидеть. Но с логикой и впрямь надо что-то делать...

— Зачем? — икнула я.

— Затем. Ты своей человеческой логикой себя неправильно оцениваешь. Ниже, чем нужно. Будем исправлять, не дело избраннице самого Лефиуса Асмеона Вито Фрезиума Четвертого быть чрезмерно скромной.

— Почему? — спросила я, судорожно пытаясь уловить логику демонессы.

— Ну как почему? Вот смотри, скажешь ты, что слабая, какой-то демон услышит и передаст другим, что ты слабая. А Лефиус решит, что тебя оскорбили и кто-то не досчитается хвостов-рогов-языков. Не нужно так! Нужно полностью признавать свои таланты. Ради спокойствия и безопасности окружающих.

Вот так мы с ней и ладили. А сейчас она бессовестно рассказывала мне всю информацию о продвижении расследования и поисках Акреона. Все, что от меня пытались скрыть призванные мной демоны. Безуспешно, разумеется, благодаря силе женской солидарности.

— А что будет, если Акреон все-таки достигнет нужного уровня энергии? — спросила я.

— Тогда наберет достаточно сил, чтобы тягаться с Лефиусом, — сказала Элеста. — Прошлый раз и за сражение нельзя считать: Лефиусу приходилось защищать вас троих и толпу демонят, будь он один, то исход битвы был бы иным. И этот гадкий Акреон прекрасно это понимает, а потому и ищет способ быстренько увеличить силы.

— Надеюсь, у него ничего не выйдет.

Увы, моим надеждам не суждено было оправдаться, ведь не прошло и пары дней после нашего разговора с Элестой, как случилось абсолютно безумное для нашего мира событие — нападение на академию магии во главе с Акреоном.

Нападение на академию, даже самую маленькую и захудалую — неслыханная по своей дерзости и безрассудности затея. Дело даже не в том, что там учатся, преподают или работают аристократы, дело не в магах-учителях, которые проходят строжайший отбор, и не в ректоре, который обязан быть магом высшего класса, чтобы управлять заведением.

Это нападение на будущих магов. Напасть на академию значит лишь одно — обернуть против себя все магическое общества. Каждый маг, даже совершивший преступления, будет без устали охотиться на тебя. Не всегда, конечно, ради благородного отмщения: награда за поимку предателя магов назначалась королем и поражало даже самое развитое воображение.

Тем не менее, Акреон сделал это.

***

В тот полдень я встала не настолько вялой и уставшей как обычно.

— О, у тебя более здоровый цвет лица, — заметила Элеста, сидевшая в кресле и читавшая человеческую книгу.

В отличие от Лефа, который ругался на нашу литературу, Элеста ее обожала. Говорила, что у нее была чрезмерно строгая и консервативная семья, а потому в детстве она не дочитала сказок, теперь вот восполняет этот пробел.

— Да я и сама чувствую себя намного лучше, — подтвердила я. — Даже странно. Неужели мое состояние не должно ухудшаться?

Элеста посмотрела на относительно бодрую меня и рассмеялась:

— Все как и говорил Лефиус! Теперь-то я поняла, почему он искал Акреона осторожно, а не перевернул ваш мир вверх дном.

— А я не поняла, — прямо ответила, прекрасно зная, что демонесса обязательно все объяснит.

— Кровь. У Акреона нет доступа к крови, которая нужна для контроля заклятия, а потому он может использовать исключительно ту, что запаковал себе про запас в какой-нибудь бутылек, — улыбнулась демонесса. — Но как только он начинает ее использовать для ухудшения твоего состояния, то она «выдыхается». Поэтому сегодня тебе намного легче, а дальше будет все лучше и лучше. Видимо, Леф подозревал об этом с самого начала, в конце концов, он известен среди демонов даже не столько благодаря исключительной силе, сколько из-за гениального ума.

— Если я правильно понимаю, — сказала я, подходя к окну и распахивая шторы — в этот раз яркий свет был приятен, а не раздражал до слез и головной