– Не может быть, – прорычал Роджер. Он отвлекал Дьюи, чтобы выиграть время. Но для чего? – Никто не может забираться в прошлое так далеко. Даже ты.

– Я все еще привыкаю к своим недавно обнаружившимся талантам, но, уверяю тебя, это осуществимо.

Я закрыла глаза и судорожно искала внутри себя хоть какую-то искру жизни. Все, что я еще могла отдать.

– Чушь, – ухмыльнулся Роджер. – Ты просто споткнулся и провалился куда-то в прошлое. Думаешь, это придает тебе могущества?

– Не один раз. А много. – Дьюи самодовольно улыбнулся, словно надеялся впечатлить публику своими магическими талантами. Даже сейчас он отчаянно нуждался во всеобщем восхищении.

Джеймисон, кипя от гнева, шагнул к Дьюи:

– Так это ты похитил мою сестру?

В его словах звучало столько боли, столько отчаяния. Я еще глубже нырнула в свою магию, ища хоть каплю силы.

– Знаешь, я и тебя однажды убил. Утопил на том самом пляже, который тебе так нравится, и ты колотил по воде короткими ручонками, как будто мог мне помешать. Но в той линии времени у Лакс почему-то не развился магический талант. – Он брезгливо поморщился.

Кэтрин Ревелль жива, Джеймисон Джонс мертв. Колетт стала примой, но магия Лакс слаба, и Кэтрин не подпускает меня к дочери. Побеждает Джордж.

Кэтрин мертва, Джеймисон мертв. Лакс стала примой, но ее магия слаба. Лакс меня отвергает.

– Время – штука переменчивая. Если с тобой произойдет трагический случай где-нибудь далеко от Шармана, еще до того, как ты познакомишься с друзьями, здесь жизнь будет идти своим чередом. Но, чтобы попасть туда, мне нужен человек с магической кровью. – Он, ухмыляясь, посмотрел на Роджера.

Магия на крови. На крови Роджера. Чтобы убить Джеймисона, пока никто из нас с ним не познакомился.

Дьюи обвел взглядом сгрудившихся Ревеллей, посмотрел на мертвую Тристу, и с его лица слетела улыбка.

– Впрочем, пора заканчивать эту просветительскую беседу.

Он убьет их обоих, перечеркнет это лето, сотрет все, что было…

Я из последних сил призвала свою магию. Боль обожгла огнем, стиснула голову так, что в глазах стали лопаться сосуды. Едва держась на ногах, я нырнула еще глубже и вычерпала все силы без остатка, собрала последние капли, поддерживающие меня в живых. Страттори сказала, что я укорачиваю свою линию жизни. Но пока я жива, кровная магия должна найти себе пищу.

Вокруг меня смыкалась тьма, перед глазами поплыли воспоминания. Мама, напевая коронную песню Ревеллей, завязывает в хвостики мои кудряшки. За кулисами Нана втихаря сует мне конфетку, а мама делает вид, что сердится на нас. Тетушки учат меня и сестер упражнениям на трапеции. Мы с Колетт и Милли бегаем наперегонки по извилистым коридорам Большого шатра, нам безумно весело расти под одной крышей. Наш совместный номер. Я парю в воздухе, закрыв глаза, с абсолютной уверенностью, что сестры меня поймают. Лежу на пляже, сцепившись мизинчиками с Колетт. Катаюсь на чертовом колесе с Джеймисоном и чувствую на запястье тепло его пальца, нащупывающего мой пульс. А вот мы украдкой целуемся на песке.

Я вспоминала каждое мгновение, когда чувствовала себя любимой. Все лучшие моменты своей жизни.

Лицо Дьюи вытянулось, он медленно повернулся ко мне. Догадался. Но слишком поздно.

«Ты любишь меня, а я люблю тебя, и ты устал, очень устал…»

Пистолет с грохотом упал на землю. Веки Дьюи затрепетали, колени подогнулись.

– Ловите его! – Если он очнется от падения, то тут же убежит в прошлое.

Роджер подскочил, подхватил Дьюи окровавленными руками и осторожно опустил на пол. Тот глядел на меня снизу вверх, расслабленно приоткрыв рот.

– Он под чарами, – еле слышно выдавила я, сжимая светонить Дьюи с такой силой, что казалось, грудная клетка вот-вот сломается. Наконец его глаза начали закрываться. – Думаю, я… Не надо!

Джеймисон приставил дуло пистолета к виску Дьюи и нажал на спусковой крючок.

Глава 35

Джеймисон

– Нет! – крикнул Роджер, выхватывая пистолет у меня из рук.

Глаза Дьюи так и остались закрытыми. На виске краснела аккуратная круглая дырочка, совсем не такая, как рана Тревора.

Но он был мертв.

И застрелил его я. Я, никогда в жизни не охотившийся ни на кроликов, ни на оленей, ни на кого-либо еще. Но только что убивший человека.

Музыка утонула в шквале безумных аплодисментов.

– Простите. – В горле забулькал какой-то нелепый смех. Я извинился еще раз.

Роджер уставился на меня так, словно в меня вселился дьявол.

– Триста! О Тристе ты забыл?

Триста.

На полу рядом с Тревором. Бездыханная. А я застрелил путешественника во времени, который мог бы вернуть к жизни их обоих.

Я упал на колени, взял ее безвольную руку, стал нащупывать пульс.

Нет, нет, нет.

Лакс, не говоря ни слова, тяжело осела на пол возле меня.

– Уберите тела. Быстро! – прогремел чей-то голос. Вольф. Должно быть, прибежал на выстрелы.

Все больше Ревеллей покидали свои укрытия и стекались сюда. Тетушки Лакс подхватили Тревора, и я усилием воли отвел глаза. Двое мужчин подняли Дьюи и унесли куда-то в глубины закулисья. Нана шла за ними и вытирала кровавый след кухонным полотенцем.

Они потянулись к Тристе, но я еще крепче прижал ее к себе.

Роджер сверкнул на них глазами:

– Не отдам, пока ее не посмотрит доктор Страттори.

– Она мертва. – Вольф мягко положил руку на плечо сыну.

– Ты врач? – огрызнулся Роджер. – Никто к ней не прикоснется! Пока все Страттори на Шармане не объявят, что она мертва. Пока не поклянутся перед эдвардианцами. Пока сам Господь не спустится с небес и не скажет этого. – Он откинул волосы и решительно вздернул подбородок. – И даже тогда не поверю.

Вольф увидел опустошенный взгляд Роджера и присел на корточки рядом с ним.

– Вы слышали моего сына. Эй, ты! – махнул он одному из мальчишек. – Приведи доктора Страттори. А ты стой на страже. Никому не шевелиться! Если кто-нибудь хотя бы подумает о случившемся, нам всем крышка.

Стоит одному из эдвардианцев прочитать наши мысли, и они доложат Хроносам. Два человека из их семьи застрелены за кулисами шоу Ревеллей.

Если я приду к ним с повинной и попрошу вернуть Тристу, может быть, она останется жива.

Роджер прислонился к отцу, с трудом сдерживая слезы. Он стал похож на мальчишку, который изо всех сил старается не разреветься в голос, – никогда еще я не видел его таким. Вокруг нас засуетились Ревелли, они то и дело бросали на меня настороженные взгляды. Считали, будто это я устроил пожар? Или осуждали меня за то, что я убил человека?

Пока тетя Кэролин яростно отмывала пол, за кулисы заглянула Колетт, ее лоб блестел от пота.

– Папа, ты нужен там. Пора объявлять результаты выборов.

Вольф кинулся ей наперерез, но не успел.

Повсюду кровь. В основном Дьюи, но и Тристы тоже. У Лакс даже лицо было забрызгано кровью.

– Лакс! – взвизгнула Колетт. – Что с тобой?

– Это не моя, – тихо ответила Лакс.

Я почувствовал на себе ее взгляд, но так и не собрался с духом повернуться. Мне было невыносимо от мысли, что она посмотрит на меня теми же глазами, что и Роджер. Словно это я своими руками застрелил Тристу и Тревора.

Увидев Тристу, Колетт закричала. Хрипло, надрывно.

Я крепко зажмурился. Разум отказывался верить в происходящее.

Маленькая холодная рука скользнула в мою ладонь.

– Я понимаю, почему ты это сделал, – шепнула мне Лакс, но ее лицо оставалось бледным.

– Ты же кричала – не надо, – выдавил я.

Она слабо сжала мою руку. Под глазами темнели круги. Как же она устала от всего этого, как обессилела.

Дьюи мертв. Ей никогда больше не придется зачаровывать его.

Но Триста…

Роджер зажал руками рану на ее груди. Только бы не в сердце, боже мой, только бы не в сердце… Если у Бога есть некая система подсчета баллов, я готов вложить всё, что заработал за двенадцать лет, проведенных в монастырском приюте. Я убил человека, и если Господь в наказание заберет Тристу…

– Что с ней? – закричала Колетт. Она обшаривала темную, окровавленную одежду Тристы, отыскивая рану.