Я начал понимать, что лучше всего мне было бы заняться преподаванием. Мне очень нравилась эта работа и в Университете Райса, и в Технологическом институте Джорджии. В декабре 2011 г. Университет Райса обратился в НАСА с просьбой подобрать человека, который мог бы стать генеральным директором Космического института Райса. Им нужен был кто-то, кто мог расширить их программу и более тесно увязать их исследования и деятельность с работой, которая осуществлялась в Космическом центре имени Джонсона. Я подал заявление на эту должность, получил ее, и Отдел астронавтов согласился оплачивать мою работу; мое жалованье и премии по-прежнему выплачивались НАСА, но работать я должен был в университете. Я руководил несколькими семинарами, помогал разрабатывать учебный план. Это был прекрасный путь, чтобы вновь включиться в университетскую жизнь. Вскоре после этого ко мне обратились из моей альма-матер, Колумбийского университета, и спросили, не хотел бы я вернуться в инженерную школу как приглашенный преподаватель, по-прежнему получая жалованье в НАСА. Осенью 2013 г., когда это произошло, Даниэль как раз начинал учиться на первом курсе Колумбии. Габби была на третьем курсе колледжа Сары Лоуренс в Бронксе. После того как дети уехали, а программа Space Shuttle закончилась, не так уж многое удерживало нас с Каролой в Хьюстоне. Отработав в Райсе 15 месяцев, я принял предложение из Колумбийского университета, и мы вернулись в Нью-Йорк.

1 октября 2013 г., сразу после того, как мы уехали из Хьюстона, федеральное правительство приостановило работу из-за того, что палата представителей попыталась использовать проект бюджета на 2014 г. как способ прекратить финансирование реформы здравоохранения и защиты пациентов президента Обамы. НАСА прекратило работу практически полностью. Из 18 000 сотрудников для поддержки работы астронавтов на МКС осталось только 600 человек. Как и большинство моих коллег, меня признали «второстепенным» и отправили в отпуск без содержания, который в конце концов ограничился двумя наполненными волнениями неделями. Я и поверить не мог, что такое может случиться. Как мы дошли до того, что астронавтам не платят зарплату, тогда как не так давно Джон Гленн был национальным героем?

В чем-то символичным было то, что правительство прекратило работать в 55-ю годовщину основания НАСА. Во времена «Меркуриев» и «Аполлонов» Америка верила в себя. Мы отдали все наши общественные ресурсы ради достижения возвышенной общей цели и в результате отправили человека на Луну — великолепно! Тот факт, что полвека спустя избранные нами представители захотели пожертвовать этой миссией ради каких-то политических дрязг, красноречиво свидетельствует о нынешней вере в общественные институты. Чтобы стать лучше, мы должны иметь эту веру.

В 1996 г., когда я попал в НАСА, в наборе астронавтов было 45 человек. В наборе астронавтов 2013 г. было восемь. Это число должно не уменьшаться, а увеличиваться. Наша космическая программа переживает переходный период. Некоторые двери закрываются, а другие мы все еще пытаемся открыть. Но трудность текущего момента должна вдохновлять нас, а не обескураживать. Мы так многого можем достичь, если решим всей нацией объединиться для одной цели. Запуск космического телескопа имени Джеймса Уэбба, который должен заменить «Хаббл», назначен на 2018 г. Частные компании, такие как SpaceX, Virgin Galactic и Blue Origin, запускают в космос ракеты, создавая целый мир волнующих возможностей. Международное сотрудничество в работе над МКС создало такой богатый выбор средств, какого никогда не было у команд «Меркурия» и «Аполлонов». Программа Constellation, объявленная президентом Бушем после гибели «Колумбии», была отменена, но на смену ей пришла разработка комплекса сверхтяжелой ракеты-носителя. Когда ее запустят, это будет самая мощная ракета из всех, которые когда-либо строили. Потенциально такой носитель может дать нам возможность постоянного присутствия на Луне, отвезти нас на Марс и вернуть обратно.

Несмотря на временные трудности, которые мы испытываем, я верю, что так или иначе мы их преодолеем. Человечество никогда не перестанет стремиться в космос. Мы делаем это, потому что у нас нет иного выбора, кроме как лететь, потому что мы всегда так поступали с того дня, как покинули пещеры. Я верю, потому что видел, как люди в НАСА столкнулись с трагедией и горем и прошли через них, при этом еще сильнее стремясь выполнить свою миссию. Я верю, потому что каждый день вижу воодушевление на лицах молодых людей. Осенью 2014 г. я ушел из НАСА и стал штатным преподавателем Колумбийского университета. Главный — а также самым популярный — курс, который я веду, называется «Введение в пилотируемые космические полеты». С моей точки зрения, таким образом я готовлю себе смену. Моя работа должна вдохновлять ребят, показывать им, чего стоит жить, работать и достигать великих целей в чрезвычайно трудных условиях. Я провожу их через весь маршрут — от истории Эрнеста Шеклтона до жизни на МКС — и не забываю ни одной вехи на пути. Не все мои студенты станут астронавтами — большинство из них не полетят, — но, возможно, они помогут сохранять окружающую среду, вылечат болезнь или создадут какое-нибудь техническое приспособление, которое будет спасать жизни. Ко всему этому можно приложить все те же уроки. Я пытаюсь научить их быть полезными обществу, поставить свои таланты на службу общему благу. И я разговариваю не только со студентами моего курса. Я бываю в школах по всей стране и говорю с тысячами молодых людей, поощряя их идти в колледжи, ставить перед собой трудные задачи и осуществлять свои мечты.

Когда я жил в Атланте, преподавал в Технологическом институте Джорджии и ждал отбора в отряд астронавтов, до Олимпийских игр оставалась пара месяцев. По телевидению уже без конца крутили олимпийские рекламные ролики: Coca-Cola, McDonalds и т. д. В пятницу днем я узнал, что в понедельник мне позвонят из НАСА. Все выходные я был на ногах и от нетерпения не мог усидеть на месте. Все, что я мог сделать, — это пройти через это испытание целым и невредимым. Именно в те выходные я и увидел этот рекламный ролик. Его героем был мальчик. В начале он, довольно маленький, бегает по своему двору. Потом, в следующей сцене, он, немного постарше, все еще бегает, но уже на треке. Мальчик перепрыгивает через препятствия и с каждым из них становится все старше. Он бежит за команду старшей школы, за колледж. Он тренируется и тренируется и потом, в конце, он в олимпийской сборной. На груди у него написано: «США». Он участвует в беге с препятствиями на Олимпийских играх… и побеждает. Он получает золотую медаль. Потом, за финишной чертой, он оборачивается и смотрит назад, на трек. Он видит, что маленький мальчик, которым он был, стоит и смотрит на него. Все выходные я мог думать только об этом рекламном ролике, этом мальчике, который видит, как его мечта становится реальностью. А что будет со мной?

Вплоть до сегодняшнего дня, оглядываясь назад на все препятствия и барьеры, которые я преодолел, я вижу того семилетнего мальчика, который стоит со своим астронавтом Снупи в своем космическом костюме, сделанном мамой, и я так рад, что этот мальчик никогда не сдавался. У современных детей нет какого-то грандиозного события, которое вдохновляло бы их, как меня вдохновляла посадка на Луну, но в некотором роде у них есть кое-что получше. В любой момент, когда им только захочется, они могут зайти на YouTube и посмотреть, как Нейл Армстронг гуляет по Луне. Они могут следить за работой «Хаббла» в Twitter, выйти в интернет и просматривать потрясающие фотографии галактик, находящихся от нас в миллионах световых лет. Многие годы у меня была только затертая копия «Парней что надо» на видеокассете. У этих детей на кончиках пальцев — вся Вселенная.