колесо. — Верно? Так что соглашайся. Это хорошее предложение. Я же вижу, ты меня боишься. Сейчас не ты охотник, а я.

Ну, здесь у него ошибочка вышла. Ну да, с подобной степенью мутации я еще не сталкивался, чистая правда. Даже приснопамятный селянин из элеватора, которого я по просьбе Слав в свое время зачистил, и то выглядел пристойнее, а он на свете почти сотню лет протянул в призрачном обличье. Это серьезный срок для души, к тому же не самой доброй.

Может, дело в том, что, умерев, Рагулин просто-напросто принял свой истинный облик? Возможно, он таким был еще при жизни, но людская оболочка не давала окружающим увидеть его душу, то есть то, как он выглядит на самом деле?

Но я все равно его не боялся. Да, со мной нет ножа, что скверно, но это не повод опускать руки. Каким бы страшным он ни казался, как бы ни сверкали его когти и ни скалился клыками рот, это всего лишь призрак. Тень. Дух. И моя работа — загнать его туда, откуда возврата уже не будет. Даже не работа. Это моя судьба. Что же до его слов и клятв — это только болтовня, обманет он меня наверняка, как только я повернусь к нему спиной, то сразу бросится, можно даже не сомневаться. Для него слова по-прежнему только слова. Не более.

Да и не стал бы я с ним договариваться, даже если бы боялся, на то есть масса причин. Например, потому что нельзя вот такую тварь оставлять существовать на белом свете. Ни по каким законам нельзя — ни по людским, ни по нашим. Еще потому, что он часть сделки с Хозяином Кладбища. Но самое главное, эта сволочь мою Жанну на ленточки для бескозырок распустила. Вот это я ни ему, ни кому-то другому с рук не спущу никогда. У меня не так много друзей, а тех, которым я могу доверять полностью и целиком, — еще меньше. Жанне могу, несмотря даже на всю ее вздорность.

— Сань, делай что-то, — промычал от стены Калинин. — Кровь не останавливается. Надо прижечь или забинтовать.

То ли что-то такое в моем лице Рагулин прочел, то ли решил, что я на мгновение ослабил контроль над ситуацией, слушая слова приятеля, но тут он меня и атаковал. Причем, заметим, не слишком умело.

Нет, серьезно. Он и в этот раз попробовал применить тот же трюк, что и со Стасом, то есть распороть мне горло. Как видно, сильно уповал на свою когтистую лапу, верил в то, что это настоящее убероружие.

Что до меня — я просто увернулся от удара, а следом за тем цапнул его запястья, приготовился сказать что-то вроде «ну вот и все, дружок», но через пару секунд с удивлением осознал — а ничего не происходит. Я не чувствую привычных для себя токов нежизни, которые всегда ощущал в таких ситуациях. Рагулин на ощупь напоминает здоровенную рыбину, то есть склизкий и холодный, но и только.

Рывок — и вот мы снова кружим друг напротив друга, каждый по-своему: бывший чиновник злорадно скаля антрацитово-черные клыки, а я раздумывая о том, как же эту сволочь на тот свет спровадить до того, как она меня оприходует.

— Раньше было хуже, — прошепелявил мой враг. Что примечательно, чем дальше, тем неразборчивее он говорил. — Раньше я только душить мог или сердце останавливать. А теперь стало хорошо, у меня есть вот эта красота. Теперь убивать стало еще и приятно! Жаль, что только на одной руке когти появились. Но ничего, может, и на второй отрастут.

Сердце. В принципе ты прав. Сердца у тебя, конечно, нет, более того, может, и не было никогда, но вот чернота внутри, та, что свойственна таким, как ты, имеется непременно. Просто ее не видно, заполнила она тебя доверху, как вода ведро в колодце. Но я знаю, где обычно находится сосредоточение мрака в таких случаях, оно всегда неизменно.

Призрак прыгнул на меня, целясь на этот раз не в горло, а в глаза. Разумно, даже если промахнуться и не попасть в намеченную цель, то все равно получится неплохо. Такие резаки если по лицу пройдутся, то мне мало не покажется. Вон Стас до сих пор в себя прийти не может, кровью все пространство рядом с собой заляпал. Как бы он коня из-за этого не двинул.

Я снова увернулся, на этот раз чудом, перехватил когтистую лапу одной рукой, а вторую всадил ему в туловище, туда, где у человека находится живот, а у таких, как он, обитает сосредоточение мрака.

На этот раз удача оказалась на моей стороне. Бывший чиновник заорал благим матом, а после вцепился своими клыками мне в плечо. Тут завопил уже я, и от боли, и от осознания того, что опять какую-то особо забористую дрянь, которая просто так не лечится, могу подхватить. Мне прошлого раза за глаза хватило.

Но самое главное, я нащупал то, что дает ему силы жить, некий пульсирующий сгусток, который моментально обжег мне руку запредельным холодом небытия.

— Нет! — завыл Рагулин. — Не смей! Мразь! Быдло! Нет! Мне надо жить! Мне надо!

— Завали эту мразь, Саня! — негромко произнес Стас, похоже пытаясь подняться. — Я помогу… Сейчас…

Я, напрягая все силы, рванул на себя ледяной комок, ощущая, как обрываются незримые мышцы, крепящие его с призрачным телом Рагулина.

Крик, который издал противник, на секунду меня просто-таки оглушил, но тут же стих, сменившись сначала тихим воем, а после и вовсе тишиной.

— Морана, эта жертва тебе, — тихонько пробормотал себе под нос я. Душонка, конечно, сильно так себе, но лучше маленькая рыбка, чем большой таракан. Хотя ерунду спорол. Именно таракана я к богине сейчас и отправил.

Черное тело бывшего чиновника подсветилось изнутри десятками светлых лучей, прямо как в каком-нибудь голливудском фильме, а после разлетелось на сотню мелких черных хлопьев, которые превратились в ничто, даже не долетев до пола. В тот же миг и сердце призрака истаяло в моей руке.

— Не надо тебе жить, — выдохнул я, вытирая закостеневшую от холода ладонь о джинсы. — Вам всем не надо, а тебе особенно.

— Страшный, что капец, — сообщил мне Стас, снова сползая по стене на пол и марая ее при этом кровью. — Если ты все время эдакую срань видишь, то понятно, отчего такой