Но Галлаузу это не подходило. Он работал только за деньги, и у него была мечта зажить спокойной жизнью рантье, потихоньку проедая проценты от капитала.

В полумраке подвала Жак Рене криво улыбнулся. Он знал, что Галлауз уже не тянет и продолжает хорохориться только для виду.

Удо давно перегорел, и Жаку было известно, что это началось еще на войне. Раньше стоило упомянуть о деле, у Галлауза загорались глаза, а теперь у него блестела только его потная физиономия.

«Уберу его, — подумал Рене, — вот закончим дело и уберу…»

— Ты как морду-то разбил? — подал голос Галлауз.

— Не поверишь, — прогнусавил Жак. — Только я выскочил в коридор, Джимми стал палить в меня, как бешеный. И когда я катился по полу, одна из его пуль ударила прямо по моему пистолету, а он впечатался мне в лицо. Чуть нос не сломал…

— Пистолет в куски?

— Естественно. А ты думал, я не стреляю, потому что на тебя обиделся?

— Да нет. В кого там было стрелять? Эти четыре увальня не в счет.

— Но ногу Джимми я успел подранить.

— Правда?

— Да. Чуть повыше колена.

— Однако и с простреленной ногой он сумел уйти, — заметил Галлауз, ставя под сомнение заявление Рене.

«Уберу Галлауза. Как только не будет нужен, сразу уберу…» — снова подумал Жак.

— Вставай, поможешь достать воды, — сказал он. — Мне нужно умыться, а то ведь еще к бабе идти.

Галлауз выполз на середину подвала и поддел ножом одну из панелей. Свет, упавший из люка на лицо Рене, заставил Удо улыбнуться.

— Ну и видок. Твоя толстушка тебя не узнает.

— Ерунда, в темноте ничего не видно.

— Когда уходить будем? — неожиданно спросил Галлауз, опуская вниз жестяную банку на веревке.

— Куда это ты собрался уходить? — поинтересовался Жак.

Галлауз ничего не ответил и, только подняв емкость с водой, сказал:

— Сколько еще мы здесь продержимся, Жак? Ну три-четыре дня, потом нас все равно вычислят. Ты видел, сколько их на шум набежало? Я предлагаю сделать еще одну попытку и сваливать.

— Сваливать? А деньги? Или тебе уже не нужны два миллиона кредитов?

— Деньги нужны, чтобы хорошо жить, Жак. А мертвому деньги ни к чему.

— Вот это ты верно сказал, — думая о своем, согласился Рене. — Ладно, лей на руки.

Шелли последний раз провела по лицу кисточкой и, критически себя оглядев, осталась довольна. Несмотря на то что на складе было слабое освещение, ей хотелось предстать перед любовником в наилучшем виде.

Девушка убрала косметику, накинула тоненький халатик поверх кружевного белья и взглянула на часы. Они показывали половину двенадцатого, и оставшиеся полчаса нужно было чем-то занять.

«Полежу, подумаю…» — решила Шелли и осторожно, чтобы не помять прическу, прилегла на постель.

Сегодня у нее появилась одна интересная догадка, и девушка полагала, что теперь она знает тайну, которая могла навсегда привязать к ней Жака. И тогда — небольшое заведение в Эль-Гео, свободные деньги, украшения, туалеты — одним словом, не жизнь, а мечта. Не то что здесь — работать в чужом баре и расточать улыбки налево и направо, чтобы вытянуть побольше чаевых.

«Решено, он будет моим…» — твердо пообещала себе Шелли. Она снова посмотрела на часы и заметила, что, пока предавалась мечтам, подошел час назначенного свидания.

Шелли встала с кровати и, подойдя к шкафу, открыла дверь, следом за ней еще одну — потайную, и, пройдя шкафчик насквозь, оказалась на небольшой винтовой лесенке.

Крохотный фонарик высветил ржавые ступени, и Шелли, поддерживая полы халатика, стала торопливо спускаться.

Как всегда осторожный, Жак только в последний момент вышел из темного угла. Он никогда не появлялся на их ложе раньше Шелли и, когда она спрашивала его о странной привычке прятаться, объяснял это желанием казаться ей таинственным.

Подняв крышку большой коробки, на которой было написано «Сигареты „Рольф“», Шелли достала матрас и постельное белье, а затем принялась готовить любовное гнездышко прямо на сдвинутых ящиках из-под консервированных креветок.

— Ты чего сегодня такой молчаливый? — спросила Шелли нежным голоском.

— Да, — отмахнулся Жак, — немного нездоровится.

— Ну давай отложим это дело.

— Нет, Шелли, я не в этом смысле. Просто ударился головой. Тут в темноте не видно, но под глазом у меня синяк.

— И с голосом что-то.

— Да, это от того, что носу тоже досталось.

— Какой ужас. Ты с кем-нибудь дрался?

— Да нет, просто несчастный случай-Шелли любовно разгладила на простыне последние складки и присела на краешек постели.

— Иди ко мне, мой таинственный герой, — проворковала она и протянула навстречу Жаку свои полные ручки.

— О, Шелли, любовь моя, — сказал Жак, и ему самому стало противно от этой дикой сцены.

Решив помолчать до первого перерыва, он сразу приступил к делу. Спустя положенное время, отдышавшись, он спросил: — Ну, как дела?

— Мне хорошо, — не открывая глаз, теплым шепотком призналась Шелли. — Я не в этом смысле. Как в городе?

— О чем ты говоришь? — Шелли потянулась, как кошечка, и выгнула спинку. — Тебя интересует, что случилось в гостинице?

— А что случилось в гостинице? — Рене постарался задать этот вопрос как можно безобиднее, но, кажется, в его голосе прозвучали заинтересованные нотки.

— Разве в вашей казарме об этом ничего не говорили?

— У нас в казарме всякое болтают, Шелли. Я всему и не верю.

— На мистера Ландера было совершено покушение. Говорят, его ранили…

— Кто же это мог быть? Неужели местные так его невзлюбили?

Шелли подняла вверх свою красивую ногу и прочертила ею в темноте дугу.

— Поговаривают о двух вражеских диверсантах. Их у нас в последнее время как грязи. Постоянно в гостинице кто-то стреляет, прибегают полицейские, лейтенант Нейдл ходит за всеми по пятам и выспрашивает.

— Кто такой лейтенант Нейдл? — насторожился Жак.

— А, — махнула рукой Шелли, — местный начальник полиции. Под его командованием всего десяток полицейских…

Шелли вздохнула и продолжила:

— Все высматривает, вынюхивает, заходит в бар и заводит со мной всякие разговоры.

— Разговоры? И чем интересуется? Шелли немного помолчала, а потом просто сказала:

— Тобой.

— Что?! — позабыв обо всем на свете, Рене подскочил на месте. Поняв, что выдал себя с головой, он тут же перестроился и уже другим, негодующим тоном, продолжил: — Что значит интересуется мною? Я что, вор или убийца? Ну были у меня проблемы с полицией в городе, так это же пустяки.