Поднеся руку к лучу света, пробившемуся из-под двери, Дуглесс поглядела на свои часики: если время на них соответствовало елизаветинскому исчислению, то, похоже, уже наступил полдень, но никто и не думает выпускать ее!

Она постаралась не впадать в отчаяние и чем-то занять себя. Поэтому вновь и вновь перебирала в памяти все подробности рассказа Ли о событиях, приведших к казни Николаса. Она должна каким-то образом помешать Летиции и Роберту Сидни использовать в своих интересах Николаса!

Но что она вообще может сделать, если ее заперли в эту темную, полную кусачих насекомых каморку?! И, похоже, Николас не только не желает выслушать ее, но даже проявляет к ней ненависть! Она все пыталась вспомнить, что именно сказала ему вчера, когда они впервые встретились, и что могло бы так оскорбить его. Может, это произошло из-за того, что она упомянула его дражайшую Летицию?!

В комнате было холодно, и Дуглесс вся дрожала, почесывая зудящую голову. В двадцатом столетии она всегда имела возможность надеяться на доброе имя и деньги семейства Монтгомери! Хотя до вступления в права наследования ей было еще далеко, тем не менее она знала, что денежки никуда не делись и поэтому можно было предложить целый миллион долларов за необходимые ей сведения!

Но здесь, в шестнадцатом веке, у нее ничего нет, и сама она – никто! Все, чем она располагает, это ее дорожная сумка с различными чудесными предметами в ней, да ее собственные мозги! И все же надо как-то убедить этих людей, что они не могут просто так затолкать ее в темницу и оставить там гнить! В первый раз, когда Николас являлся к ней, она не сумела получить информацию, способную предотвратить его казнь, но уж теперь-то она не оплошает! На этот раз она намерена добиться своего, вне зависимости от того, что ей придется делать ради этого!

Она встала с пола, и энергия забила в ней ключом, вытесняя чувство апатии. Отец, бывало, любил рассказывать дочерям истории о предках, всех этих Монтгомери, живших в Англии, в Шотландии, в Америке, – это были бесчисленные повествования о героических деяниях и чудесных избавлениях, и им не было конца!

– Но если уж они были способны проделать все это, то могу и я! – громко произнесла Дуглесс. – Эй, Николас, – решительно крикнула она. – Иди же сюда и выпусти меня из этой отвратительной каморки! – Прикрыв глаза, она стала медитировать о Николасе, воображая его приходящим сюда за нею.

И действительно: не слишком-то ему много времени потребовалось, чтобы «услышать» ее! Когда он настежь распахнул дверь, лицо его пылало гневом.

– Николас, – сказала она, – я хочу поговорить с тобой! Но он, не глядя на нее, сказал:

– Мать просила привести вас.

Дуглесс, спотыкаясь, побрела следом за ним, так как ноги ее из-за долгого сидения ослабели, а глаза никак не могли привыкнуть к свету в коридоре.

– Ты пришел, потому что я звала тебя! – сказала она. – Между нами – особые узы, и если б ты позволил мне объяснить…

Остановив ее жестом руки, он взглянул на нее:

– Я не желаю слушать то, что вы собираетесь мне сказать!

– Но не можешь ли ты тогда объяснить, за что сердишься на меня? Что я такого сделала?

Смерив ее с головы до ног презрительным взглядом, он ответил:

– Вы обвиняете меня в предательстве! Вы пугаете деревенских жителей! Вы порочите имя женщины, на которой я собираюсь жениться! Вы околдовали мою мать! Вы… – И, понизив голос, он договорил:

– Да вы только одна и занимаете все мои мысли!

– Николас, – произнесла она, кладя ладонь ему на руку, – я знаю, что покажусь тебе странной, но если бы ты выслушал меня и позволил мне объяснить…

– Нет! – воскликнул он. – Я уже попросил брата отправить вас отсюда. Пусть жители деревни заботятся о вас!

– Заботятся? Они? – прошептала Дуглесс, вздрогнув при воспоминании об этих грязных бабах в деревне. Можно не сомневаться: эти старые карги с гнилыми зубами с удовольствием забросали б ее камнями, дай им только волю! – И ты сделал бы такое со мной, да?! И это после того, как я тебе столько помогала?! – Она уже перешла на крик! – Значит, после того, как я проделала путь в четыреста лет длиною, ты намерен взять и попросту вышвырнуть меня на улицу, да?!

Пристально глядя на нее, он ответил:

– Такие вещи решает мой брат! – потом повернулся и пошел вниз по лестнице.

Дуглесс старалась не отставать от него и как-то сдержать свой гнев, чтобы хорошенько все обдумать. Надо сделать что-то такое, чтобы не позволить им вышвырнуть ее из относительно безопасного обиталища прямо в уличную грязь! И, похоже, орудием ее спасения суждено стать леди Маргарет!

Оказалось, что леди Маргарет опять лежит в постели, и Дуглесс сразу поняла, что таблетка перестала действовать – она была рассчитана на двенадцать часов.

– Вы должны дать мне еще одну из Ваших магических таблеток! – сказала леди Маргарет, откидываясь на подушки.

Несмотря на голод, усталость и чувство страха, Дуглесс сообразила, что теперь самое время пустить в ход весь свой интеллект.

– Леди Маргарет, – заявила она, – я – никакая не ведьма, а просто-напросто скромная несчастная принцесса, ограбленная разбойниками и вынужденная обратиться к вам за помощью, пока мой дядя-король не приедет за мною!

– Вы – принцесса?! – спросила леди Маргарет.

– Что? Король?! – почти закричал Николас. – Но, мама, я… Леди Маргарет жестом приказала ему умолкнуть.

– Кто же ваш дядя? – спросила она.

– Король Ланконии, – набрав в грудь побольше воздуха, произнесла Дуглесс.

– Я слышала об этой стране, – проговорила леди Маргарет.

– Да никакая она не принцесса! – воскликнул Николас. – Вы только посмотрите на нее!

– К вашему сведению, у нас, в нашей стране, все носят подобные одежды! – крикнула Дуглесс. – Вы что: намереваетесь вышвырнуть меня на улицу, рискуя навлечь этим на себя гнев короля, да?! – И, вновь подняв взор на леди Маргарет, она добавила:

– Мой дядя проявил бы значительную щедрость к приютившему меня!

Дуглесс видела, что леди Маргарет внимательно обдумывает услышанное.

– И я могу быть весьма полезной вам, – поспешно продолжила она. – У меня полным-полно таблеток от простуды, и еще масса всяких занимательных вещей в сумке! И я… – Что бы еще ей такое сказать?! – лихорадочно размышляла Дуглесс и выпалила:

– И еще я могу рассказывать различные истории. Целыми сотнями!

– Но, мама, не можете же вы всерьез думать… – начал Николас. – Да она же ничем не лучше любой шлендры!

Дуглесс догадалась, что он имел в виду женщину дурного поведения. Прищурившись от злости, она глянула на него и заявила:

– Да уж кому бы это говорить! Ведь вы с Арабеллой Сидни просто отцепиться друг от друга не в состоянии!