Если Амелия хотела сделать ему комплимент, ей это почему-то не удалось. Ее слова показались Спенсеру осколками разбитого стекла.

Он вздохнул.

— Говори что хочешь, Амелия, но ты не можешь отрицать, что я пытался. И я устал быть вторым после Джека. По крайней мере я забочусь о том, чтобы ты была счастлива.

— Счастлива? Как я могу быть счастлива, зная, что мой брат живет на улице и рискует жизнью каждую минуту?

— Не знаю. Но ты должна этому научиться, потому что Джек не изменится. — Спенсер взял жену за подбородок и понизил голос. — Рано или поздно тебе придется решить, кому ты предана больше: мне или ему.

Амелия смотрела на мужа так, словно перед ней стоял монстр. Но черт возьми, он не монстр. Он просто человек. И хочет знать, что собственная жена любит его больше всех на свете. Разве любой другой мужчина на его месте не желал бы того же?

— Если бы ты меня знал, — произнесла дрожащим голосом Амелия, — ты бы понял, как сильно я люблю свою семью. И если ты просишь меня забыть о ней… то ты сам сделал выбор. — Амелия схватила со стола документы и прижала их к груди. — Эти бумаги еще не подписаны. И до тех пор, пока этот дом принадлежит семье д’Орси, моему брату всегда будут здесь рады. Джек остается.

— Только ничего хорошего из этого не выйдет, — предупредил Спенсер. — Он снова причинит тебе боль.

— Но не такую сильную, как та, что ты причиняешь мне сейчас.

— Амелия… — Спенсер медленно протянул к жене руку, но та отпрянула, прежде чем он успел ее коснуться.

— Ступай, — произнесла она, кивнув в сторону библиотеки. — Ступай и выиграй свою проклятую лошадь. Мы оба знаем, кому ты предан более всего.

Амелия была так раздражена, так переполнена эмоциями и ошибочными выводами, что Спенсер даже не знал, как с ней разговаривать дальше.

Поэтому он сделал то, о чем она его просила. Ушел прочь.

Библиотека была довольно тесным помещением, и игроки сгрудились вокруг стола. Они играли в брэг. Спенсер был наиболее силен в пикете, но ведь это игра только для двоих.

Для того чтобы устроить западню, потребовалось немало времени и изрядная доля терпения. Труднее всего было сделать вид, будто у всех игроков абсолютно равные шансы на победу. За первый час игры Спенсер выиграл несколько конов и намеренно проиграл еще несколько. Пару раз превосходство соперников действительно заставало его врасплох, и он принялся очень внимательно наблюдать за Беллами. Каждый человек, даже лучший из игроков, мог, сам того не замечая и не желая, подсказать сопернику, что за карты у него на руках. Однако Спенсер никак не мог сосредоточить внимание лишь на изгибе бровей Беллами или постукивании его пальцев по столу. Ему мешали мысли об Амелии. Он до сих пор видел перед собой ее чудесные голубые глаза, покрасневшие от слез. Слышал ее полные горечи слова. Другие же части его тела вспоминали ее ласки, подаренные ему немногим раньше, когда он сидел на этом самом стуле. Амелия не просто мешала ему. Спенсер был совершенно сбит с толку.

Когда Беллами начал тасовать карты, готовясь их сдавать, Спенсер откашлялся и посмотрел на Риса.

— Скажите-ка Эшуорт, мы ведь с вами не друзья?

Застарелый шрам на лице солдата проступил отчетливее, когда он удивленно вскинул брови.

— Не знаю. Но мы не враги.

— Хотите обсудить еще какие-то трагические происшествия детства?

— Не совсем. А вы?

Спенсер покачал головой:

— Нет.

Беллами стукнул колодой по столу, чтобы выровнять карты, а потом начал сдавать.

— Раз уж мы начали этот разговор, позвольте сказать, что я презираю вас обоих. И если уж вам обоим это так интересно, я родился в семье пастухов-кочевников в Албании.

Ну вот и подружились. Спенсер взял со стола свои карты. Парных нет, и шансы на победу весьма призрачны. Пора приступить к осуществлению их с Рисом плана.

— А, чего мелочиться. Ставлю десять тысяч. — Спенсер написал сумму на клочке бумаги и положил его на середину стола.

Наступила очередь Риса.

— У меня нет десяти тысяч.

— Я соглашусь, если вы поставите на кон ваш жетон.

— Десять? — Глаза Эшуорта говорили: «Мы же договаривались на пятнадцать». — Двадцать. Это честная ставка.

Хитрый мерзавец. Спенсеру вовсе не хотелось спорить. Он просто хотел, чтобы все поскорее закончилось. Он зачеркнул прежнюю сумму и написал новую.

— По рукам.

Эшуорт вытряхнул из кошелька жетон и положил его на стол перед Спенсером.

— Теперь мы в руках судьбы.

— Я сам вершу свою судьбу, благодарю вас. — Беллами отогнул кончики своих карт, лежавших на столе. Его лицо осталось бесстрастным. Спенсер ожидал, что он отойдет в сторону, чтобы посмотреть, как решится исход борьбы между Эшуортом и герцогом, прежде чем рискнет собственными деньгами. Но Беллами оказался не настолько умен. Он сунул руку в нагрудный карман и достал оттуда свой жетон. — Давайте поступим следующим образом. Я устал от того, что деньги переходят из одного кармана в другой. Мне необходимо поговорить с проституткой, прежде чем воспоминания выветрятся из ее головы, и найти убийц Лео. Возможно, его товарищ выведет меня на преступников.

— Возможно, его товарищ тоже убит, — предположил Эшуорт.

— Мы бы уже знали, если бы какой-то благородный джентльмен вдруг пропал или умер той же ночью, что и Лео. — Немного помолчав, он задумчиво добавил: — Если только он не имеет отношения к нападению…

Спенсер простонал:

— Ради Бога, перестаньте искать какие-то скрытые мотивы в банальном разбойном нападении. Это не имеет смысла. Да его и не может быть в бессмысленной трагедии. Может, проститутка солгала. Или просто перепутала.

— Может быть. — Беллами постучал жетоном по столу. — Но чем раньше я с ней поговорю, тем быстрее это выяснится, не так ли? — Он швырнул жетон на середину стола. — Один кон. Все десять жетонов. Победитель получает все.

— Я уже поставил двадцать тысяч, — возразил Спенсер. — Вы хотите, чтобы я поставил еще и все свои жетоны?

— Вы хотите коня или нет? — Беллами напряженно смотрел на герцога. — Это ваш единственный шанс. Выиграете вы или проиграете, я выйду из-за стола и уеду сразу после этого кона.

Спенсер внимательно смотрел на Беллами в надежде заметить подергивание его подбородка или предательски расширенные зрачки. Черт, он должен был раньше заставить себя быть внимательнее. И тогда он бы знал, действительно ли Беллами выпали выигрышные карты, или же он просто пугает его, чтобы уйти из-за стола с жетоном и чувством собственного достоинства.

Но какие бы карты ни выпали Беллами, Спенсер знал, что его — хуже некуда. Конечно, была еще целая колода, и, возможно, он все же сумеет ухватить удачу за хвост. Но если он сейчас согласится с условиями Беллами, велика вероятность, что он все проиграет.