Я растерялась.

— Гибель от падения вряд ли можно расценивать как личную атаку на тебя.

Его лицо стало свекольно-красным.

— Именно так оно и есть. Ты понимаешь, что со мной будет, если… — Он провел рукой по своим волнистым волосам, не в силах закончить мысль. — Черт возьми, Поппи, — прорычал он.

Страх в его глазах увеличивался до тех пор, пока он больше не мог его выносить. Дэймон стряхнул с себя образы и закрыл глаза, тяжело дыша. Я никогда не видела его таким.

— Если ты меня отпустишь, я больше не буду рисковать своей жизнью.

— Так вот что ты собираешься делать каждый раз, когда я буду давать тебе хоть каплю свободы — рисковать своей жизнью? Как я могу доверять тебе, если ты убегаешь каждый раз, когда я тебя отпускаю?

Мне потребовался огромный контроль, чтобы сохранить нейтральное спокойствие при его нелепом заявлении.

— Ты последний человек, который может говорить о доверии, мой дорогой муж, — парировала я.

Я ожидала дальнейшего гнева со стороны Дэймона, но его злость резко спала после употребления нелицеприятного термина «муж». Неважно, с каким сарказмом я это произнесла, это слово было музыкой для его ушей.

Мои преступления были забыты и прощены.

Дэймон покачал головой и улыбнулся.

— Я не могу долго злиться на тебя. Пойдем, маленькое дьявольское отродье. Мне нужно накормить тебя. Как еще у тебя будет достаточно энергии, чтобы спланировать свой следующий побег?

Я знала, что он дразнит меня, но не стала спорить. Мне повезло, что мои слова очаровали его настолько, что он забыл о моей маленькой оплошности. Дэймон был значительно крупнее и мог заставить меня заплатить не только одним способом.

Он вывел меня из спальни. Искра надежды вернулась, прежде чем я поняла, что между комнатами стоит замок, который можно открыть только отпечатком большого пальца Дэймона.

С невозмутимым выражением лица я сказала:

— Полагаю, ты владеешь пентхаусом в этом здании.

Он кивнул и провел меня через официальную столовую с обеденным столом на двенадцать персон в огромную гостиную. Включать свет не было необходимости. Солнечного света, проникающего через большие окна, было достаточно. Через стекла открывался еще лучший вид на парк. Бьюсь об заклад, что отсюда ночью можно было разглядеть самые захолустные уголки Центрального парка. Я также уверена, что эти окна годились для запасного выхода на случай пожара. Отсюда был виден карниз. Мне нужно было найти способ освободиться от наручников, разбить стекло и взобраться на карниз. Запрыгнуть на балкон человека, живущего под Дэймоном, было бы самой большой проблемой.

— Как давно ты здесь живешь? — спросила я у Дэймона, чтобы отвлечь его от моего осмотра.

— Достаточно давно, чтобы знать, что эти окна пуленепробиваемые, устойчивы к атмосферным воздействиям, мебели и, определено, к Поппи. Они небьющиеся, так что не утруждай себя.

Он понимающе взглянул на меня, бросая мне вызов солгать, что я не обследовала каждый предмет в зоне видимости. Мы продолжали играть в гляделки, пока Дэймон не потащил меня на кухню.

Он сел за стол для завтрака, притянув меня к себе на колени. На многочисленных блюдах красовались куполообразные крышки, хотя стол был засервирован только на одного. Дэймон не мог приготовить все это. Он был со мной в спальне все утро — еще одна причина, по которой мне необходимо было выбраться. Этот псих отобрал у меня контрацептивы, и мне нужно было достать План Б, пока не стало слишком поздно. ГГБ, который подсыпал мне Дэймон, действовал примерно так же, как экстази, и, учитывая мои смутные воспоминания о прошлой ночи, я сбилась со счета, сколько раз мы занимались сексом.

Если Дэймон наблюдал за мной годами, он знал, что мои защитные инстинкты и преданность не позволят избавиться от ребенка. Вот только он ошибался, полагая, что это помешает мне уйти от него. Я никогда не перестану бороться за свою свободу. Я плохо себя чувствовала в заточении.

Дэймон открывал блюда одно за другим. Английский завтрак из печеных бобов с яичницей-болтуньей и круассанами, поджаренных почти до сгоревшего состояния. Я предположила, что это для меня. Там также была миска с фруктами и йогуртом, и тарелка с омлетом и тостом (несгоревшим, мерзость). Думаю, это было то, что ел Дэймон, а блюда представляли собой подборку наших основных предпочтений.

Мой желудок заурчал, но, когда Дэймон поднес вилку с яичницей к моим губам, они не разомкнулись.

— В еде нет наркотиков, — объявил он, разгадав мои колебания.

Мои губы оставались сжатыми. В последний раз, когда я доверилась Дэймону, я вышла замуж. Простите меня за скептицизм.

Дэймон закатил глаза и откусил кусочек.

— Видишь?

— Это ничего не доказывает. У тебя иммунитет к ГГБ.

— У меня нет иммунитета. Незначительные количества на меня не действуют. Вот и все.

Я кивнула на еду, показывая, чтобы он съел еще.

— Серьезно?

Я с тоской уставилась на яичницу. Она выглядела идеальной до мельчайших деталей. Влага из яиц полностью испарилась из-за того, что их передержали на плите. Даже завтрак был подан на черных тарелках.

С тяжелым вздохом Дэймон сделал еще несколько укусов. Его лицо скривилось от отвращения, и часть меня хотела, чтобы он продолжал, получая удовольствие от его страданий. Когда он очистил половину тарелки и поднес вилку к моим губам, я откусила первый кусочек. Он кормил меня до тех пор, пока тарелка не опустела, прежде чем перешел к своей.

Я наблюдала, как он ест, наслаждаясь кратковременной тишиной. Он поймал мой взгляд и убрал прядь волос с моего лица.

— В чем дело? — спросил он, зная, что в моей голове крутится вопрос. Может, я и замышляла смерть Дэймона, но не могла отрицать, как приятно было не высказывать свои мысли. Дэймон жил в моей голове, что делало разговоры бессмысленными. В результате Дэймон был единственным человеком, который не раздражал меня. По иронии судьбы, это происходило потому, что он был безумцем, который преследовал меня годами.

— Ты наблюдал за мной годами, но никогда не приближался. Что заставило тебя связаться с Розой и прийти на ту вечеринку, чтобы наконец-то познакомиться со мной лично?

Он протянул руку, чтобы провести пальцем по татуировкам на моей шее.

— Я видел, как ты годами справлялась с худшими днями в своей жизни. Со всеми, кроме одного. Я наконец-то выяснил, как ты переживала каждую годовщину своей матери.

Глава 31

Дэймон

Здание находилось на респектабельной улице в Верхнем Ист-Сайде. Коридоры были чистыми и современными. Подойдя к