ни угрозами. Это было обидно. Я правда считала, что у мужчины есть шанс вырваться из этого дерьма, начав всё заново. Хорошо, видимо, что я не стала психиатром или психологом. Не моё это. Я видела возможный свет там, где он напрочь отсутствовал изначально.

Илья был безнадёжен.

Во-вторых, меня достали мои не в меру экзальтированные коллеги. Они как с цепи сорвались, узнав, что их целый год намеренно вводили в заблуждение. Журналисты ахали, охали и восторгались. Те, кто совсем недавно меня стыдился и осуждал громче других, вдруг резко начал превозносить и одобрять. Это двуличие было противно.

Меня начали приглашать на телепередачи, но я напрочь отказывалась от участия, равно как и не собиралась никому давать интервью даже для печатной прессы.

В общем, да. Тихо и мирно никак не получалось. И эта публичность здорово мешала мне нормально жить и выполнять прямые должностные обязанности. Потому как едва только я приезжала на любое интервью к политику или известной медиа-персоне, разговор начинался с одного из двух: «Это ты та самая журналистка, которая маньяка поймала»? или «Ты хоть знаешь, чмо, сына какого уважаемого человека из-за тебя за решетку упекли?» Последних становилось всё больше и больше.

Борис Евгеньевич неоднократно предлагал мне переквалифицироваться во что-нибудь другое, став, к примеру, вновь редактором, но я постоянно отказывалась.

Я размышляла. Мне явно нужно было менять сферу деятельности, и я это понимала. В тот момент я вновь всерьёз задумалась, а не вернуться ли в ресторан к тому самому мужику, которому когда-то помогла своей разоблачительной публикацией, направленной против нерадивых застройщиков. Даже на вечно шумной кухне, честное слово, было спокойнее.

А через два месяца выяснилось, что мне нужно менять, похоже, не сферу деятельности, а место жительства. Илье каким-то чудом удалось сбежать из психиатрички.

Честно? Я не удивилась. И даже не испугалась. Поэтому и делать ничего не стала. Эта новость несла для меня привычный оттенок безысходной грусти и безнадежности. Я прекрасно понимала, что будет дальше. Но мне было абсолютно всё равно.

Я УСТАЛА. Я, бл…дь, настолько устала, что даже доделанной и полностью сданной «под ключ» долгожданной новенькой квартире, равно как и машине, совершенно не радовалась. Как не радовалась и долгожданному успеху у мужского пола.

Извечно-депрессивным мое состояние стало сразу после того, как я посетила магазинчик Вана и обнаружила, что там вовсю бойко хозяйничает какой-то невысокий паренёк. На мой вопрос, а где хозяин, малый пожал плечами и признался, что сам не в курсе. Мол, давненько не видел. Но продажи, наконец, сдвинулись с мёртвой точки.

Парень был прав. Магазинчик ожил, апгрейд явно пошёл ему на пользу. Большая вывеска была весьма яркой и привлекательной, да и была заметна издалека. Юноша с гордостью признал, что это его достижение, мол, идея с волной и бабочкой просто-таки просилась, и он правда не понимал, почему владелец так не сделал с самого начала. Это же очевидное решение. Если название магазина видно издалека, то и посетителей будет в разы больше.

Так я поняла, что Игорь Ван, кто бы он ни был, явно свалил из города, а ещё осознала то, что магазин явно специально не продвигали и не афишировали. Была потребность именно в том, чтобы он вроде бы как существовал, но знали о нем лишь единицы. Само по себе это было страшно подозрительно. Но я, разочарованная малоинформативными ответами сотрудника магазинчика, забросила идею найти истинного владельца ИП. Да и истинного ли? По документам контора реально была очень старой. Вряд ли ее создавал именно Игорь, вполне возможно, это был его отец или дядя, но продавец этой информацией не владел. Собственно, он вообще ничего не знал, кроме того, что хозяин сказал ему рулить так, как он сам посчитает нужным.

— Если честно, — доверительно поведал паренёк, — я так понял, что этот дед решил куда-то свалить с концами. И планирует передавать мне права на собственность, потому что ему больше недосуг этим проектом заниматься. Говорит, мол, страшно разочаровался в жизни, пора подумать о душе.

— Дед?!!

— Ага. Бодрый такой дедок, — охотно согласился парень. — Маленький, сухонький, но довольно боевой.

Вопросов стало намного больше.

— А вы можете ему передать, что…

— Что именно? — с готовностью согласился паренёк.

— А ничего. Извините за беспокойство.

Обидно. И не то, чтобы я сильно рвалась объяснять Игорьку, что произошло в тот злополучный день, когда я так глупо и отчаянно запаниковала в травмпункте, но… Да. Определённо я сочувствовала Игорю: впервые в жизни неистово поддаться истинным желаниям, практически сорваться; признаться в любви; обнаружить, что та, в кого ты влюблён, с утра от тебя сбежала; прийти к ней на работу и понять, что любимая совсем не рада тебя видеть; ужаснуться, что твоя пассия прыгает в окно, лишь бы с тобой не пересекаться; прыгнуть в окно самому, совершенно не раздумывая о последствиях; устроить эпическую сцену примирения в травмпункте; отправиться за пирожками и обнаружить, что любимый человек вновь сбежал от тебя в неизвестном направлении… Чокнуться можно. Сумасшедшие девять часов. Очень насыщенные.

А ведь он меня искал. Правда, искал. Искал отчаянно-надрывно, но безуспешно.

Даже представлять не хочу, каково это… одним прекрасным утром открыть новостной портал или включить телевизор и обнаружить там «прекрасную» новость, что всё это время насильника и маньяка Паука ловили «на живца». А «живец» — твоя пассия. А Паук — твой знакомый. И…

Чёрт… Я понимала, что Игорюня в этот момент надумал. Скорее всего, он решил, что я, сволота эдакая, использовала его как дополнительное средство воздействия на Илью. Намерено вызывала ревность, чтобы поймать маньяка как можно быстрее.

Я бы на месте Игоря совсем не хотела себя видеть. Вообще. Никогда.

Не осуждаю. Я тоже бы именно так и подумала.

Печально это всё.

* * * * *

Я совсем не удивилась, когда, войдя в квартиру, обнаружила в ней Илью.

— А, ну привет, вероятно, — вяло произнесла я, закрывая входную дверь.

Коротко стриженый Илья имел болезненный и нетерпеливый вид.

Я знала, что меня ждёт. И не то, чтобы мне было нечего терять, но я устала. Понимаете? Чертовски устала от всего этого паноптикума. Поэтому смерти от руки бывшего журналиста я совсем не боялась, хотя и понимала, что, скорее всего, это будет крайне мучительно, позорно и очень долго. Я бы тоже отомстила на его месте за сделанную обманом унизительную наколку.

— Ждала?

— Да, — спокойно признала я. — Это было ожидаемо. Тебя никакие стены не удержат. Ты же король бабочек: уж что-что, но бабочки отлично умеют