мусорок, — цокнула я. — Хотя… вообще мусоровоз уже вывозил мусор, так что мой гипс мчится куда-то на переработку или на свалку.

— В смысле, ты реально его выкинула? — завизжал-заистерил Илья.

— Илюш, я не хочу тебя расстраивать еще сильнее, но врач его снял еще три недели назад. Задолго до твоего приезда. Подумай сам: я же накладывала гипс в Москве. Откуда ещё мне знать, как в поликлинике Питера расположена травматология и рентген? Я, между прочим, жестко прокололась на этом, но ты даже нее обратил на эту мелочь внимания…

На Илью страшно было смотреть. Он попеременно бледнел и краснел. И он явно разозлился. Ужасно разозлился.

— Ты меня обманула, — прорычал он. — Зачем? Это была чья гениальная идея? Руськи?

— Илюш, пожалуйста, не паникуй, — миролюбиво заметила я. — Зато мы можем, наконец, нормально, общаться на равных… Ничего хорошего в процедуре снимания гипса нет, поверь. Муторно и скучно.

— Ну ещё бы, — прошипел Илья. — Зато сейчас будет весело. Я зол. Где… твой молоток для мяса?

— На кухне. В ящике. Будешь мне заново ногу ломать, чтобы вернуть гипс?

Илья нехорошо усмехнулся.

— А ты как сама думаешь?

— Ну, — задумчиво произнесла я. — Я определенно была плохой девочкой. Меня надо наказать. Жестоко наказать за обман.

— Играешься? Весело тебе? — прорычал Илья. — Напрасно. Сейчас плакать будешь. Кровавыми слезами.

— А, ну наконец-то, — улыбнулась я. — А я всё думала, когда ты психанешь. Илюх, ты мне ту же ногу сломаешь или другую?

— Обе! — рявкнул Илья, роясь в ящике со столовыми приборами.

— А-а-а… — цокнула я понимающе. — Настолько зол? А врачу что скажешь? Как появилась травма? Надо ж как-то натурально, чтобы не заподозрили тебя, милый. А ты сможешь натуралистично отыграть убитого горем друга или влюбленного? Слушай, я сейчас подумала… Если я вылупилась из кокона, может, мне снова шагнуть из окна? Как считаешь?

— С…ка …банутая, ты вообще меня не боишься, что ли? — рассердился Илья. — Бессмертная? Я не шучу.

— Молоток в другом ящике, психопат ты мой дорогой, — заметила я. — Там, кстати, ещё ножи были. Я вчера перед сном наточила. Все. Сковородка в духовке. Скалка на сушилке. Хз, чем там тебе удобнее.

— Кухонный топорик нашёл, — мрачно произнёс Илья. — Тебе хана.

Я посмотрела на него и начала торжественно декламировать:

— Ты прав. Одним воздушным очертаньем

Я так мила.

Весь бархат мой с его живым миганьем —

Лишь два крыла.

Не спрашивай: откуда появилась?

Куда спешу?

Здесь на цветок я легкий опустилась

И вот — дышу.

Надолго ли, без цели, без усилья,

Дышать хочу?

Вот-вот сейчас, сверкнув, раскину крылья

И улечу.

Илья с совершенно невменяемым видом смотрел на меня.

— Это Афанасий Фет, — хихикнула я. — Стихотворение называется «Бабочка». Было написано в 1884 году. Краткая историческая справка. Кстати, я на столе, на всякий случай, подготовила бинты, вату, «Хлоргексидин» и прочее…

— Я понял, — хмыкнул Илья, опуская топорик. — Ты нарываешься. Ты… меня осознанно провоцируешь. Зачем ты это делаешь? Чего хочешь?

— А как сам думаешь? — шально улыбнулась я, медленно расстегивая на себе рубашку и широко разводя ноги в стороны. — Злость — это же… м-м-м… сильная эмоция. Смотри, какой ты возбужденный. Вот-вот лопнешь. А ты ещё не видел, какая я подготовленная… у-у-у… Так ты сначала меня поломаешь, а потом… или наоборот? Как хочешь? А, я поняла: на фиг тебе секс. Просто убьёшь. Но имей в виду: если что, я в центре композиции хочу быть. Самая жирная и наглая бабочка. Прям максимально крупный снимок. Так… и это… не кидай мне красных бумажных бабочек на труп, имей уважение. Хочу фиолетовые. Против белых ничего не имею. А красные — это смотрится дёшево.

Я захихикала и принялась провокационно покачиваться, напевая и сладострастно закатывая глаза:

— Попробуй муа-муа, попробуй джага-джага… Попробуй у-у… Мне это надо, надо…

Илья бросил топорик на пол и сам сел туда же, жадно облизнувшись.

— С…ка, я не знаю, кто ты, но ты мне уже нравишься, …банашка, — признался он. — Продолжай раздеваться.

— Не, — пошло улыбнулась я. — Не пойдёт. Сначала ты. И под музыку. Что-нибудь эротичненькое включи. У тебя в телефончике много чего интересного, верно? Например, Катя Лель.

— Верно, — согласился Илья, принявшись искать трек «Мой мармеладный».

— Илюш, — медовым голоском произнесла я, полустекая с диванчика и подползая к журналисту на коленях. — А я у тебя в телефончике еще одну папочку нарыла…

— И что? — мурлыкнул Илья.

— Что там? — принялась расстегивать Илюхины джинсы я.

— Что у меня в штанах? — сально улыбнулся Илья. — А сама не знаешь? Член. Яйца. Жопа. Всё, как у всех.

— В папке, — легонько куснула за ушко журналиста я.

— Личное, — томно вздохнул Илья.

— Ой ли? — отстранилась от него я. — А я думала, у нас доверие. Все папки я видела. А эту — нет.

— Там мой дневник и видео, — почему-то рассердился Илья.

— Какие видео, милый? — принялась притираться я сверху.

— Личные.

— Дрочишь, что ли? На мои фотки, с…ченыш, дрочишь? — заржала я.

— Зайчик, конечно же дрочу, — парировал Илья. — На фото, на видео, на аудио. Даже не сомневайся. Ты ж всегда меня посылаешь, не даёшься. Но видишь ли, сладкая, видео совсем не про это. Но я там есть. Это очень старые записи.

Я задумчиво посмотрела на него.

— Покажи.

— Видео?

— Как ты дрочишь, дрянь ты развратная.

— А ты мне за это что?

— Вот ты ж падла. Всегда баш на баш.

— А то. Так что?

— А что ты хочешь? — окончательно избавилась от рубашки я.

Илья облизнулся и принялся размышлять.

— Много чего хочу, — признался он. — Даже не знаю, с чего начать.

— Это в сфере секса, унижения или боли?

— Бл…дь… не заводи, — скривился Илья. — Я пока думал лишь про секс.

— Мужчина, вам что-нибудь подсказать? — жеманно заговорила голосом продавца-консультанта я.

Илья прыснул.

— Определённо. Но не подсказать. Я определился.

— О-о, шустрый Кролик, — одобрила я. — Побольше бы таких Кроликов. Оформляем покупочку.

— Ты не товар, — спокойно уточнил Илья. — Ложись на спинку, золотце.

— Что делать будешь? — поинтересовалась я. — Сразу говорю, никаких «золотых дождей». Остальное обсуждаемо.

Илья всерьёз разобиделся.

— Да разве ж можно? Ты кто? Шалава из подворотни? Опущенная?

— Ну мало ли какие идеи в твоей больной голове роятся, — облизнулась я.

— Просто… секс. Обычный. Классический. Неспешный. Я сверху. Снимай штаны. Хотя нет… я сам это сделаю. Всегда хотел с тобой… так.

Я оторопела и севшим голом произнесла:

— Давай что-нибудь иное.

— Я слишком долго ждал, милая, — тихо признался Илья. — Нет. Откуда такая паника в твоих глазах? Чш-ш-ш… всё. Кусенька, любимая, не паникуй, я аккуратно. Доверься. Чш-ш-ш-ш… пожалуйста… пожалуйста… пожалуйста…

Я вздохнула и крепко зажмурилась. Особого