– Конечно, – ответил Сабо. – Кто этот человек?

– Человек по имени… Эрве Кулон, – сказал Шургин и зачем-то добавил: – Он француз.

* * *

Сабо отвел спецагента Шургина в конференц-зал с видеомонитором и видеомагнитофоном, и тот принялся просматривать записи видеонаблюдений с камер системы безопасности. Сабо оставил там агента, который неестественно скрючился у экрана, всматриваясь в него через толстые линзы.

Сабо вернулся на свой пост у пульта контроля системы безопасности, где его ждали спецназовцы.

– Миллер сегодня не придет, – сообщил Тейлор при приближении Сабо. – Только что приехала его жена и сказала, что его не будет.

– Почему?

– Не знаю, – пожал плечами Тейлор. – Подружки Шефа тоже нет.

– Наверное, убивается из-за Шефа, – предположил Тримейн.

– Угу, – хмыкнул Снайдер. – Думаешь, Миллер тоже?

– Будь он замешан, наверняка держался бы в стороне, – заметил Мэллори.

– Возможно, – сказал Сабо. – А возможно, у него есть легальная причина.

Он быстро изложил им суть сказанного спецагентом Шургином.

– Лягушатник? – удивился Снайдер. – Думаешь, Шефа убил какой-то лягушатник? – Он фыркнул и покачал головой.

– Почему нет? Среди французов тоже встречаются подонки, – с обиженным видом произнес Тримейн. – У нас в училище были парни из Марселя – такие говнюки.

– Вы же знаете, любой может напасть на другого человека, – сказал Сабо. – Дело в том, что мы не знаем. Ну… я имею в виду, Миллер не пришел сегодня. Конечно, это кажется подозрительным. Но нам нужно принять во внимание и другого парня.

– Зачем? – спросил Мэллори. – Шеф говорил про бороду, а потом борода куда-то смывается.

– ФБР не станет валять дурака и тратить время попусту, – заметил Тейлор. – Он сказал о лягушатнике, и у него есть для этого основания.

– Ну конечно, – протянул Мэллори. – Все мы знаем, какое у нас умное и эффективное правительство, да?

– Что за хрень ты несешь?! – возмутился Тейлор. – ФБР – лучшее в мире в своей области и…

– Просто я говорю, что мне нужно какое-нибудь долбаное доказательство! – не менее горячо возразил Мэллори. – Нельзя просто…

– Прекратите! – велел Сабо, и парни замолчали. – Мы не можем копать под Миллера, пока его здесь нет. А если это лягушатник и мы упустим его, то окажемся настоящими мудаками. – Он оглядел свою небольшую группу. – Мы не сбрасываем со счетов Миллера. Ничего и никого. Пока не поймаем того, кто убил Шефа. Но Миллер никуда не денется. Он женат на Катрине Эберхардт, черт побери! Так что в данный момент сосредоточимся на французе. О’кей?

После краткого раздумья все закивали.

– Хорошо, – сказал Сабо. – Давайте наметим боевые позиции.

Катрина не могла бы припомнить такой длинный день.

Утро выдалось достаточно плохим. Каждые две минуты звонили телефоны – с телевидения, из правительственных организаций и газет. Звонки поступали со всего мира. Все желали знать подробности вчерашнего происшествия на провальном открытии выставки. Катрина намеревалась переадресовать все звонки брату Тиму, но их было слишком много, чтобы одному справиться с ними. И ей пришлось направлять заявления в такие неожиданные места, как Бахрейн, Индонезия и Гвиана. Катрина не знала, что говорить, спотыкалась на каждой фразе. Наконец Тим составил общее заявление, и они оба отвечали на звонки, зачитывая его и в конце благодаря звонившего за проявленный интерес.

И потом был еще агент ФБР с его нелепо толстыми стеклами очков, который все время просиживал в конференц-зале, уставившись в видеомонитор и раздраженно обрывая всякого, кто мешал ему. Его покровительственно-раздражительное отношение в сочетании с жуткой внешностью пугали Катрину почти в той же степени, что и телефонные звонки. Никогда ей так сильно не хотелось иметь рядом Рэндалла для моральной поддержки.

Катрина пыталась позвонить Рэндаллу, чтобы рассказать ему о происходящем в музее. Но он не отвечал на ее звонки. Она подумала, что он, наверное, едет домой, но все равно продолжала волноваться за него. Путь длинный, некоторые дороги в плохом состоянии, и за рулем полно подвыпивших мужланов. Что, если он попал в аварию? Нынешняя ситуация заставляла ее воспринимать все очень эмоционально, и ей никак было не отделаться от мысленного образа искалеченного Рэндалла, лежащего в придорожной канаве. И все это ради какой-то нелепой картины, почти наверняка подделки.

Вся на нервах, Катрина сидела в кабинете, отвечая на телефонные звонки. Когда музей закрыли на сутки, она переключила телефон на автоответчик. Оставшись не у дел, она продолжала волноваться за Рэндалла, потом за музей и в конечном итоге подумала, не угрожает ли опасность ей самой. Спецагент Шургин попросил ее остаться на месте, чтобы представлять семью, но не сказал, зачем это может понадобиться или что потребуется от нее.

И наконец-то фэбээровец позвал их всех в конференц-зал.

* * *

– Вот здесь. – Спецагент Шургин указал на экран. Подавшись вперед, Катрина наблюдала за нечетким видеоизображением фигуры, порхавшей по крыше музея и затем исчезнувшей за ее краем. – Это он.

Иранский командир Иравани пробурчал на своем языке что-то невразумительное.

Сабо кивнул, видимо поняв его.

– Эрве Кулон, – негромко и уверенно произнес Шургин. – И он здесь не для осмотра картин. Он здесь для похищения драгоценностей.

Катрина судорожно вздохнула. Столько всего произошло и происходило сейчас – разобраться во всем сразу было просто невозможно. После прошлого вечера… и теперь это, очередная атака…

– А вы… в смысле… почему вы так уверены? – спросила она. – Что это… вы понимаете. Этот… этот… преступник…

* * *

Даже для ее собственных ушей слова прозвучали страшно беспомощно, но она не хотела, чтобы вдобавок ко всему прочему это оказалось правдой.

Отодвинувшись от экрана, Шургин взглянул на нее. Его взгляд не был ни дружелюбным, ни ободряющим.

– Много ли людей вы знаете, которые могут вот так подниматься по стенам? – спросил он. – И сколько из них забрались бы на крышу музея, зная, что их могут подстрелить?

Прикусив губу, Катрина покачала головой.

Кивнув, Шургин сказал:

– Это он. Поверьте мне. Увидев его, я не ошибусь.

«Конечно, – подумала Катрина. – Если ты вообще что-нибудь увидишь». Эти толстые стекла почему-то нервировали ее гораздо больше, чем сам факт появления в музее спецагента ФБР. Но Эрик велел ей делать то, что скажет спецагент. Вероятно, она, обладая врожденным уважением к власти, в любом случае послушалась бы его. Как бы то ни было, он приехал, чтобы помочь им.

Поэтому Катрина просто сложила руки на груди, глядя, как Шургин поворачивает голову к экрану.