систему, и зона отчуждения растет. Весь Дальний Восток уже лишился своих контролеров, и скоро так будет по всему миру. Это просто вопрос времени.

— Рад, что сумел угодить, — сказал я.

В общем-то, мы знали, что он тут будет.

Знали, но все равно сунули голову в пасть тигра, надеясь, что на этот раз тигр подавится. И то, что второй аспект не сработал на Ветре Джихада и не решил проблему в планетарном масштабе, хоть и немного печалило, но в то же время и вселяло некоторый оптимизм.

Даже если он наврал про Китай.

Мы хотя бы не остались совсем беспомощными перед лицом очередного врага.

— Ты надежно его держишь? — поинтересовался Гарри.

— Думаю, да.

К сожалению, этим список того, что я мог с ним сделать, полностью исчерпывался. Только держать.

Причинить ему какие-нибудь фатальные неприятности было не в моих силах.

— Ну и какой план? — осведомился Док на этот раз по-английски, чтобы его уж точно поняли все присутствующие. — Будем стоять здесь и мило беседовать, пока не прилетит американская крылатая ракета с ядерной боеголовкой?

— Ракета не прилетит, — сказал Ицхак. — Я все отменил.

Док паскудно ухмыльнулся.

— Ты просто недооцениваешь мстительность своих заокеанских друзей, — сказал он. — И их склонность к перестраховке. Ракета прилетит, и произойдет это гораздо раньше, чем ты думаешь. И вот что я вам хочу предло…

Борден выстрелил.

В дробовик был заряжен спецбоеприпас, над которым Гарри колдовал долгими испанскими вечерами, и выстрел оторвал дернувшемуся в моих крепких телекинетических объятиях Доку правую руку.

Опять.

Но на этот раз Зеро оказался к потерянной конечности слишком близко, и что-то пошло не так.

Рука-лезвие, едва упав на пол, отрастила короткие конечности, как у сороконожки, и на всех парах устремилась к Гарри. Тот, конечно, был парнем бывалым, но от этого зрелища дернулся даже он.

И начал палить в ползущую на него руку.

Одновременно с этим наплевавший на травматическую ампутацию Док еще раз дернулся в моих невидимых щупальцах и я впервые воочию увидел, как он трансформируется.

И зрелище это до сих пор периодически навещает меня в моих кошмарах.

Его ноги срослись. Его оставшаяся рука втянулась в удлинившееся туловище, и тело змеи, которое по-прежнему венчала голова Дока, вывернулось из моей хватки.

Я попытался перехватить его поперек туловища, но он продолжал трансформацию, становясь все тоньше и все длиннее, и неумолимо приближался к нам.

Это было отвратительное и в то же время завораживаюшее зрелище.

Ицхак с автоматом в руках встал передо мной. Он даже успел несколько раз выстрелить, а потом два лезвия, выросшие из змеиного туловища и за мгновение до смертельного удара блеснувшие сталью, вонзились ему в грудь и отбросили в сторону.

Время замедлилось, как это уже бывало со мной в минуты смертельной опасности.

Гарри ругался и продолжал стрелять, у него была своя война.

Утончающиеся и одновременно с этим удлиняющиеся лезвия полетели ко мне. Полетели, несмотря даже на замедлившееся время.

Я видел, что одно из них попадет мне в грудь, в другое — в голову. Видел, но сделать уже ничего не успевал.

И когда серебристый клинок уже маячил в нескольких сантиметрах от моих глаз, время остановилось.

* * *

На какой-то ограниченный миг, даже короче, чем на удар сердца, я стал вездесущ, всеведущ и всемогущ. Я стал всем, потому что симбионты были везде, а мой разум на мгновение стал их разумом и вобрал в себя все.

Я был всем, я был песком, зданиями и людьми, живыми и мертвыми, я был воздухом и водой, автомобилями в пробке и самолетами в воздухе, водителями, пилотами и стюардессами, школьниками, опаздывающими на занятия и генеральными директорами, ведущими свои компании к неизбежному финансовому краху, я был политиками и пенсионерами, электрическим током и покосившимся штакетником на даче одинокой старушки, и я не был лишь Доком, он превратился для меня в темное пятно, он был единственным микробом в едином теле огромного существа, которым я стал.

Это меня раздражало.

И в этот краткий миг я многое понял и многое сделал.

В первую очередь я избавился от своего главного раздражителя. Несмотря на свое всемогущество, я ничего не мог поделать с субстанцией, из которой он состоял, и поэтому я просто обхватил его потоками голой силы, собрал с меня-пола те остатки, которые пытались убить меня-Бордена, и сжал все это до размеров баскетбольного мяча.

А потом — теннисного.

А потом я закинул этот теннисный мяч туда, где был уже не властен. Вышвырнул его за пределы меня-планеты. В космос.

Далекий, черный и безжалостный.

Я не был уверен в том, сколько осталось в Доке человеческого, и не был уверен, что это изгнание его окончательно прикончит, но надеялся, что оно в любом случае доставит ему неприятностей в ближайшие несколько тысяч лет.

Потом я занялся другими делами.

Нашел Кракена в его гаитянской резиденции и открутил ему голову просто потому, что он был мне эстетически неприятен, оскорблял мое чувство прекрасного и жрал людей.

Обнаружил всех Детей Ветра, пасущихся поблизости и устроил им коллективный сердечный приступ.

Наконец-то выяснил, как на фабриках засовывают в тюбики трехцветную зубную пасту.

Нашел в воздухе американскую крылатую ракету с ядерной боеголовкой, которая должна была упасть на город через восемнадцать с половиной секунд, и распылил ее на атомы.

Починил покосившийся штакетник.

Ну и еще кое-чего по мелочи.

Я был контролером класса «апокалипсис» и контролером класса «демиург».

Я мог уничтожить жизнь на Земле и создать новую, по своему образу и подобию, или используя какие-то более удачные наработки.

И в конце концов я нашел кнопку, включающую второй аспект, кнопку, на которой было написано «отключить все суперспособности разом».

И немедленно на нее нажал.

* * *

Я очнулся от того, что Гарри лил мне на лицо теплую воду из своей походной фляжки.

Я лежал на песке, застилавшем пол конференц-зала в заброшенном офисном здании покинутого жителями города, и вокруг меня лежали тела моих союзников и моих врагов.

Голова болела просто неимоверно.

— Похоже, террористы закончились, — сказал Гарри.

— Всё закончилось, — сказал я. — Всё когда-нибудь заканчивается. Такие дела.

— А где Зеро?

— Летит к Плутону, если я ничего не напутал.

— Повезло ублюдку, первый там высадится, — сказал Гарри. — Так мы победили?

— Похоже на то, — сказал я. — Ура-ура.

— А супермены?

— Разжалованы в управдомы, — сказал я. — Впрочем, пусть делают, что хотят. Я не настаиваю.

— Значит, всё?

— Всё.

— Ты ж понимаешь, что по разработанному еще в Лондоне сценарию примерно в этот момент я должен всадить