– …В чем же изюминка? Где моторчик сюжета? – Мадам ТТ все никак не могла остановиться. – Отняли деньги? Это штамп. Отсудили компанию? То ли вы украли, то ли у вас украли. Господи, ну какой нормальный человек въедет в эти финансовые тонкости? А вот я сделала из вас настоящую конфетку: герой экшна, практически Робин Гуд, Овод, Бонни и Клайд! Стрельба по-македонски, женщины, брильянты, скачки, рауты, вояжи… И в финале – красивая гибель всерьез. Я подарила вам насыщенную, богатую, полную приключений жизнь. Разве плохой сюжет получился?

Приключений мне теперь и без вас хватает, вздохнул я про себя. А вот насчет богатства – увы. Иногда меня так и подмывает выбрать скуку, но только чтобы с прежними деньгами.

– Сюжет неплох, – согласился я, – особенно в смысле гибели. Тут вы обскакали родного брата. Он-то просил для меня десять лет.

– Но суд-то проявил к вам гуманность, – поспешила напомнить хозяйка. – И отсидели вы, как видим, намного меньше срока.

– А вы отсидите тут еще меньше, – успокоил я ее. – Через денек-другой вас наверняка освободят… Ну ладно, все, мне пора.

– Вы меня так и оставите? – ужаснулась мадам ТТ. – Но это бесчеловечно! Это же средневековье! Я здесь вымру с голоду!

У меня на языке вертелся ее же совет объявить голодовку, но я, конечно же, смолчал. И полез в холодильник. Откуда вытащил и передал через окошечко пленнице колбасу, рыбу, сыр, масло, ветчину, полбанки огурцов – все, что под руку подвернулось.

– Я буду кричать, имейте в виду, – предупредила писательница и для поддержания сил тут же оттяпала зубами от колбасного батона кус побольше. – У меня громкий голос.

– Кричать можете, – разрешил я. – Звукоизоляция у вас в доме отличная, я проверил. Так что бессмысленно напрягать горло. А чтобы вам было, чем заняться… Вот! – К еде я присовокупил найденные на холодильнике чистый блокнот и карандаш. – Мой вам совет: начните новую книгу. Большой стресс – источник большого вдохновения. Радуйтесь, все это во благо мировой литературы…

– Мерзавец! – послышалось из недр ванной комнаты. Таисия Тавро решила больше не миндальничать со мной и напоследок поорать. Хотя бы для одного слушателя. – Дегенерат! Скотина! Уголовник!

Некоторое время я постоял у двери, слушая, кто я такой. И оставил пост лишь после того, как вопли утихли. Возможно, мадам ТТ вернулась к колбасе. Либо в самом деле принялась за писанину.

А ведь интересно, думал я уходя, какая фамилия будет у нового главного злодея – Бестужев или Волконский? Назвать его просто Ивановым мадам Тавро в жизни не догадается. Фантазии не хватит.

«С утра я рад, чего-то жду. Ура-ура: я в цирк иду… С утра я рад, чего-то жду. Ура-ура… С утра я трам, тирьям-пам-пам…» Тьфу! Привязалась, проклятая!

Глупая детская песенка крутилась в мозгу, никак не желая пропадать. Точь-в-точь подлая липучая ириска «Золотой ключик», которая, однажды угодив в рот ребенка, потом долго-долго отказывается умирать насовсем и, в конце концов, соглашается покинуть этот мир только в обнимку с молочным зубом сладкоежки – на манер прямо-таки арабского террориста-смертника.

«С утра я рад…» Ох, достала! С утра я, конечно же, был совсем не рад. На то были две причины. Первая – серебряная змейка Сусанна Звягинцева, выпущенная на волю нашими добренькими, когда не надо, органами. Вторая и гораздо более веская причина – это мой культпоход, час которого приближался неумолимо с каждым оборотом секундной стрелки. Темпус фугит, как говорили латиняне. Время скачет. Тут уж не «ура-ура!», а сплошное «ой-ей-ей!».

В ожидании неизбежного я сходил к себе на базу и сообщил им, что вечернюю газетную вахту будет нести Дима. Затем пешком вернулся домой. Где пообедал плотно, четырьмя блюдами плюс десерт, но даже вкуса не ощутил. Однако упрямо наедался впрок. Ужинать вовремя сегодня явно не придется: спектакль будет длинным, три с лишним часа без антракта. Да еще раззолоченный билет очень мелким петитом по-русски и по-английски настоятельно советовал гражданам являться за час до начала. Как будто спектакль собирались играть не на основной сцене Большого театра, а… А, к примеру, на борту «Боинга-747» во время рейса. Перед которым надо пройти досмотр, предъявить визу и оформить багаж. Дичь какая-то! Я вдоль и поперек исследовал бумажку с золотым тиснением – нет ли там заодно указаний брать с собой тапки, военный билет и медицинские справки о прививках?

Похоже, Большой театр так долго вытягивал бремя главного Храма Искусств страны, что на этом поприще слегка надорвался. Нимб врос в череп, мозги немножечко слиплись, почтенный ветеран стал чудить. Окулус витэ сапиентиа, утверждали древние. Мудрость – глаз жизни. В каком именно месте вырос глаз, я боюсь вообразить. Во всяком случае сразу после ремонта в Большом возник пожилой бузотер Артем Кунадзе и, как я читал в «Листке», быстро поставил на уши то немногое, что прежде еще как-то держалось на ногах.

Сегодня нам покажут его последнее и самое масштабное творение. Господи, спаси и помилуй! Для меня сходить на классический балет – все равно что посетить зубного врача. А с чем уж тогда сравнить поход на балет авангардный? С визитом к проктологу, не иначе. В эпоху Евгения Онегина балетные тиффози получали, по крайней мере, свой обязательный минимум. Что бы ни случилось, непременно открывался занавес, выскакивала какая-нибудь Истомина на пуантах и трясла ляжками под знакомую музыку, переходящую в бурный аплодисман. В эпоху же Артема Кунадзе нам не гарантирован даже занавес. Все зыбко. Все под вопросом. Кто куда выскочит? Выскочит ли вообще? Чем затрясет? Под какую музыку? Короче, сканворд. Испытаньице же я себе выбрал, ничего не скажешь.

После обеда я отважно погрузился в быт: вынес залежавшийся со вчера мусор, пропылесосил ковровую дорожку, вытер пыль с книжных полок, перемыл гору посуды, вычистил аквариум, слазил на антресоль и заменил три перегоревшие лампочки – словом, сделал множество скучных и неприятных дел, которые теперь, на фоне будущего балета, показались мне вполне терпимыми и даже веселыми.

Повезло мне хотя бы в одном. Занятый хозяйством, я два часа не включал «Эхо столицы» и тем самым уберег себя от бессмысленных надежд на отмену спектакля. Как же, отменят его! Фортуна даром пряников не раздает. Пока я трудился по дому, прима Большого Светлана Васильчикова успела, оказывается, и поскандалить, и пообзывать режиссера всяко-разно, и с ним же помириться. Уж не знаю, как самолюбивый Артем Кунадзе все простил женщине. Или, может, не простил? Вдруг от нас скрыли правду? Может, он просто защекотал ее своими усами до полного согласия танцевать сегодня Марфу? Но, так или иначе, балет состоится в намеченное время. И мне, Виктору Ноевичу Морозову никуда не деться от этой беды…

Я приехал на станцию «Театральная» даже не за час, а за целых полтора до начала спектакля. Но все равно не оказался среди первых: грамотных нынче много развелось, мелкий шрифт на билете читать умеют. Если обычный театр начинается с вешалки, то Государственный Академический Большой Театр начался для меня с очереди, куда я угодил почти сразу, стоило выйти из метро. При Брежневе такая человеческая змея обычно вытягивалась в сторону Мавзолея. При Горбачеве – в направлении вино-водочных отделов. Теперь, значит, подумал я с удовлетворением, и балет прижился в компании Ленина, бормотухи и прочих непреходящих национальных ценностей. The Pogrom. The GULAG. The Vodka. The Balet. Да-с, тут ему, дрыгоножеству на пуантах, самое место.