имам для последователей Бу Ханифы, да будет над ним милость Аллаха. Отправление его состоялось в лето триста восемьдесят пятое[512]. В тамошней медресе у ворот Бустиян он преподавал науку [ученикам]. Главный казий Абу Сулейман Дауд, сын Юнуса, да продлит Аллах его жизнь, который здравствует поныне, предводитель и старейшина этого города, — хотя он и дошел уже до края жизни, но мышление его сохранилось, — и его брат казий Зеки Махмуд, да продлит Аллах его жизнь, являются учениками Бу Салиха и науку переняли от него. Уважение эмира Махмуда к Бу Салиху было столь высоко, что когда он скончался в лето четырехсотое[513], то эмир сказал ходже Абу-л-Аббасу Исфераини, везиру: «Пойди в медресе этого имама и исполни обряд оплакивания его, а то у него нет ни одного сына, кто бы совершил этот обряд. По своей вере и убеждению я согласен и сам лично отдать этот долг, но люди станут об этом говорить и, возможно, осуждать. А у меня нет более знатного слуги, чем ты. Ты наш везир и наместник».

Бу Башар Таббани, да смилуется над ним Аллах, тоже был знаменитый имам во времена Саманидов. Он имел золотую [конскую] сбрую, а в ту пору это было весьма важное пожалование, потому что в делах соблюдали бережливость. Ежели из читателей этой книги кто-нибудь скажет, дескать, что это Бу-л-Фазл все растягивает речь, то ответ будет такой: я пишу историю пятидесяти лет, которая укладывается на нескольких тысячах листах, в ней заключаются имена многих знатных и важных людей из разных сословий, и ежели я отдаю долг также и своим согражданам и одну столь знаменитую семью освещаю побольше, то пусть меня простят.

Я снова возвращаюсь к повествованию [о времени] сипахсаларства султана Махмуда, да будет им доволен Аллах, со стороны Саманидов и выскажу несколько беглых замечаний о том, в чем содержится польза. Отправление имама Абу Тахира Таббани, прибытие Бог-ра-хана[514], отца Кадыр-хана, и разлад дела дома Саманова происходили в месяце раби ал-эввель лета триста восьмидесятого[515], и речь об этом долгая. [Богра-хан] забрал из казнохранилища семьи Самани несметные богатства и драгоценные сокровища. Потом он заболел почечуем, и когда приготовился к возвращению в Кашгар, то [приказал] привести Абдалазиза, сына Нуха, сына Насра Самани, одарил его и сказал: «Я слышал, что владение у тебя отобрали силой, /200/ отдаю [его] тебе обратно, потому что ты отважен, справедлив и добронравен. Не падай духом, всегда, когда придет нужда, я тебе помогу». Хан ушел в Самарканд. Там недуг его обострился, и он получил повеление [отойти в иной мир], *да смилуется над ним Аллах. Каждому человеку на свете считанное дыхание и определенный срок жизни*.

Эмир Рази[516] вернулся обратно в Бухару в среду, в половине месяца джумада-л-ухра лета триста восьмидесятого[517], схватил Абдалазиза, своего дядю, и заключил, а [потом] наполнил ему оба глаза камфорой, чтобы он ослеп. Абу-л-Хасан Али, сын Ахмеда, сына Абу Тахира, верный друг эмира Рази, рассказывал так: дескать, я присутствовал в то время, когда ослепляли этого несчастного. Он очень рыдал и плакал и потом сказал: «Какое великое счастье, что на том свете настанет день возмездия и расплаты и справедливого суда, который взыщет с насильников за обиду угнетенных! Не будь это так, сердце и печень разорвались бы на части».

Когда эмир Рази сел в столице и обиды и пренебрежение [со стороны] Бу Али Симджура вышли из границ, он написал письмо эмиру Себук-тегину и отправил посла с просьбой, чтобы тот побеспокоился и прибыл в Нахшебскую степь[518] для свидания и принятия мер по этому делу. Справедливый эмир Себук-тегин двинулся с большим устроенным войском и множеством слонов. Эмира Махмуда, которого Себук-тегин приказал привезти, он взял с собой, ибо эмиру Махмуду отдавалась должность сипахсалара в Хорасане. Они пошли, встретились друг с другом, и сипахсаларство отдали эмиру Махмуду. [Отец и сын] вместе ушли в Балх и эмиру Махмуду присвоили почетное прозвище Меч державы[519].

Эмир Рази тоже выступил из Бухары с большим войском. Они объединились и потянулись в сторону Герата. Там находился Бу Али Симджур с братьями, Фаик и большое войско. Два-три дня ездили туда и обратно гонцы, авось кончится мирным путем, но миром не кончилось, потому что войско Бу Али не согласилось. Под Гератом произошло сражение, во вторник, в половине месяца рамазана лета триста восемьдесят четвертого[520]. Бу Али потерпел поражение и отступил к Нишабуру, а эмир Хорасана к Бухаре. Эмир Гузганана, тесть султана Махмуда, Абу-л-Харис Феригун и справедливый эмир Себук-тегин отправились в Нишабур в последний день месяца шавваля сего же года[521], а Бу Али Симджур /201/ подался в сторону Гургана.

Тут я прерываю эту повесть и доскажу ее после, ибо пристегнул еще одну повесть, весьма замечательную, достойную того, чтобы ее знали, связанную с эмиром Себук-тегином.

ПРОИСШЕСТВИЕ, КОТОРОЕ ПРИКЛЮЧИЛОСЬ У СПРАВЕДЛИВОГО ЭМИРА СЕБУК-ТЕГИНА, ДА БУДЕТ ИМ ДОВОЛЕН АЛЛАХ, С ЕГО ХОЗЯИНОМ, ПРИВЕДШИМ ЕГО ИЗ ТУРКЕСТАНА, И СОН ЭМИРА СЕБУК-ТЕГИНА

Рассказал мне благородный Абу-л-Музаффар, сын Ахмеда, сына Абу-л-Касима ал-Хашими по прозванию ал-Аляви в месяце шаввале лета четыреста пятидесятого[522], — это человек весьма великодушный, честный и родовитый, образованный и прекрасный стихотворец, ему принадлежат около ста тысяч бейтов стихов, [сочиненных] в пору ныне существующей державы и [при] покойных государях, да будет ими доволен Аллах и да продлит он жизнь преславного султана Абу Шуд-жа Фаррухзада, сына Поборника веры в Аллаха, — он рассказал:

«Когда справедливый эмир отправился в Бухару, чтобы встретиться с эмиром Рази, он послал моего деда[523] Ахмеда, сына Абу-л-Касима, сына Джа'фара ал-Хашими, к бухарскому эмиру и с ним вместе послал эмира Гузганана в силу того, что тот был сипахсалар, дабы они уладили дело. Эмир принял деда милостиво и дал ему грамоту на скидку с хараджа, [платимого] со двора, коим он владел. Когда дед мой скончался, эту скидку перевел на имя моего отца и пожаловал грамоту эмир Махмуд, ибо он сделался эмиром Хорасана, а [когда] дом Саманов пал, он стал царем. Дед мой рассказывал: «Когда мы окончили сражение под Гератом и потянулись к Нишабуру, то был такой обычай, что ежедневно эмир Гузганана и все вельможные начальники как саманидские, так и хорасанские, являлись к шатру справедливого эмира Себук-тегина, после молитвы, и сидя верхом, останавливались. Когда он выходил, чтобы сесть на коня, все эти вельможи слезали с лошадей,