Книга Пири:

Во время третьего марша от Штормового лагеря мы пересекли «рубец» Большой полыньи.

Оставив «рубец» за спиной, уже во время пятого марша они

натолкнулись на участок с огромными грядами торосов, которые расходились во всех направлениях.

Через несколько часов «с вершины пика» инуиты подали сигнал «открытая вода». Пири зафиксировал интересный факт:

Сейчас полынья была на 30 или 40 миль дальше к югу, чем когда мы пересекали ее во время пути к северу…

Переправа

Книга:

…Мы продолжили движение на восток и обнаружили массу почти застывших ледяных глыб, еле-еле способных выдержать нас, которая соединяла края полыньи. Сани поспешно устремились на эти глыбы, но на расстоянии всего нескольких ярдов от твердого льда на южном берегу наш мост подвел нас, и лед под нами стал расходиться. Началась стремительная и непредсказуемая борьба за возвращение назад, наконец увенчавшаяся успехом. Мы расположились лагерем на куске большой старой льдины, с одной стороны граничащей с неизменно расширяющейся полыньей, а с трех других – с нагромождениями льда альпийского типа. Здесь мы остались, неуклонно сносимые дрейфом на восток, наблюдая за медленно увеличивающейся полыньей, как это происходило во время нашего перехода на полюс…

…Мы сидели в этом гнетущем лагере, глядя на далекий южный лед, за которым простирался мир, все, что было таким близким и дорогим, и, пожалуй, сама жизнь, в то время как на нашей стороне был только широко раскинувшийся лед и, возможно, мучительная смерть…

С каждым днем количество моих собак сокращалось, и мы разломали сани, чтобы приготовить тех животных, которых мы ели… Однажды полыньи сплошь образовались вокруг той льдины, на которой мы находились, превратив ее в остров диаметром в 2 или 3 мили.

…Два эскимоса, которых я послал на восток с разведкой… поспешно вернулись, запыхавшись, с сообщением, что в нескольких милях от лагеря есть тонкий слой молодого льда, который тянется прямо к южному берегу полыньи (она сейчас шириной около 2 миль) и который, как они думали, сможет выдержать нас в снегоступах. Не теряя времени, мы поспешили к этому месту. Для нас всех было очевидно, что это наш шанс, сейчас или никогда, и я отдал распоряжение надеть снегоступы и сделать попытку.

Пири описывает крайне опасную переправу:

Я завязал свои [снегоступы] более тщательно, чем делал это когда-либо… Мы уже опробовали лед и знали, что он не продержит нас и мгновенья без снегоступов.

Впереди шел Паникпа [143] , самый легкий из нас и наиболее опытный, за ним следовали несколько оставшихся собак, тянувших длинные сани с широкими полозьями – «Моррис Джесуп», а позади в один ряд шли остальные участники отряда, далеко растянутой цепью, с интервалом в 50–60 футов, на некоторой дистанции от саней. Мы переправлялись молча, каждый был занят своими мыслями и поглощен своими снегоступами… Начав, мы не могли остановиться, не могли оторвать снегоступы. Нам приходилось непрерывно и плавно скользить, продвигая один снегоступ за другим с предельной осторожностью и сохраняя равномерное давление, и от каждого человека, когда он скользил вперед, во всех направлениях расходились волны по тонкой пленке, покрывающей черную воду. Впереди и сзади саней была широкая выпуклость. Первый и единственный раз за весь период моей арктической работы я чувствовал сомнения в исходе, а когда где-то в середине полыньи носок камика, которым я отталкивался, двигаясь вперед, два раза подряд проломил лед, я подумал про себя: «Это конец», и когда немного позднее раздался чей-то крик из нашей цепи, то с моих губ сами собой сорвались слова: «Помоги ему Боже! Кто это мог быть?» Но я не смел оторвать глаз от равномерного плавного скольжения снегоступов и притягательности зеркальных волн у их носков.

Когда мы ступили на твердый лед на южном краю полыньи, то отчетливо были слышны вздохи облегчения двух ближайших людей по обе стороны от меня.

Хорошо написано. Разделяю чувства Пири. Десятки раз подобным образом мы – лыжники с рюкзаками, освободив одну лямку рюкзака, чтобы в случае беды одним движением плеч сбросить его на лед, – плавно и медленно переставляли лыжи. Со стороны картина жутковатая, именно потому, что по льду идут волны.

От Большой полыньи до земли

Книга:

Лед на южной стороне полыньи представлял собой ужасное месиво… До горизонта простиралась преисподняя из разрушенного льда. Подобного я никогда не видел раньше и надеюсь, что больше никогда не увижу, – нагромождение из обломков от размера булыжника до, без преувеличения, величественного Капитолия…