Галеот рукоплескал замыслу своего друга, но мессир Гавейн колебался.

– Я не могу, – сказал он, – даже на миг пойти против людей моего сеньора короля.

– Почему же, – возразил Галеот, – если это будет ради лучшего служения?

И мессир Гавейн согласился.

Маневр был тотчас исполнен; Ланселот, Галеот, мессир Гавейн и его соратники обернулись кругом и стали теснить перед собою ошеломленных Бретонцев, и те подались назад, увлекая за собою в бегство самого короля. В суматохе они перебрались через брод; но когда Сены, преследуя их, сами очутились на той стороне, мессир Гавейн и его люди вновь обратились против них, и после недолгого отпора язычники дрогнули, отступили и в ужасе и смятении устремились к броду, наперебой пытаясь его пересечь. Там, у подножия башни, поджидал их Ланселот и его оруженосцы. Сенов казнили одного за другим, по мере их появления, и столь велико было это побоище, что с тех самых пор эту переправу называли не иначе как Кровавым Бродом.

Никогда еще Ланселот не бывал так иссечен и избит: щит в пробоинах, шлем помят и разрублен, обод его оторвался. Королева, которая не упускала его из виду, призвала одну из своих девиц и дала ей в руки дорогой шлем, принадлежавший королю Артуру.

– Иди, – сказала она, – отдай его этому доблестному рыцарю в черных доспехах; я не могу видеть столько крови; скажи ему, пусть он позволит, наконец, их прогнать.

Девица повиновалась; Ланселот поблагодарил, снял свой шлем и подвязал тот, что прислала королева; затем он отдалился немного и оставил переправу свободной. Сены тотчас хлынули к ней и убрались восвояси в полнейшем смятении. Ланселот и Бретонцы преследовали их с яростью, а пуще всех король, обозленный тем, что его однажды уже принудили к бегству. Было захвачено великое множество пленников, среди них брат короля Сенов. За время погони Артура трижды выбивали из седла, и трижды его поднимал и возвращал на коня Ланселот.

Но приближение ночи, наконец, заставило Бретонцев-победителей прекратить погоню. Было решено, что мессир Гавейн останется прикрыть отход, тогда как Ланселот и Галеот вернутся к башне королевы. Гвиневра спустилась, и все наперебой приветствовали ее. Руки Ланселота были окровавлены по самые плечи.

– Все ли хорошо с вами? – спросила его королева.

– Хорошо, госпожа.

– А эти руки – они не ранены, не сломаны? Я хочу в этом убедиться; сойдите с коня.

И тут она не могла удержаться, чтобы не обнять своего друга; Галеоту досталось такое же объятие от его подруги; а королева шепнула на ухо Ланселоту:

– Завтра я хочу вволю позаботиться об этих ранах и прибегну к наилучшему способу, чтобы их исцелить.

– Госпожа, – ответил Ланселот, – от вас одной проистекают смертельные раны.

– Садитесь обратно в седло, милый друг, чтобы никто не заподозрил того, что я вам сказала.

В это время толпа рыцарей вернулась и переходила брод. Королева не стала их дожидаться и вошла в башню, но прежде велела Лионелю прийти к ней переговорить, пока Ланселот и Галеот возвращались к своему шатру.

LIV

Король не вернулся из погони за Сенами заодно с мессиром Гавейном. Он остановился на той стороне реки, надеясь хоть мельком увидеть коварную Камиллу. Она и в самом деле показалась в окне и подала ему знак, что желает спуститься и побеседовать с ним. Подойдя к воротам замка, она сказала:

– Сир, вас почитают за первейшего среди всех героев; и если вам верить, ни одну женщину вы так не любите, как меня. Хотелось бы мне убедиться, правду ли вы говорите.

– Камилла, вы же знаете, я не в силах отказать вам даже в самой малости.

– То, о чем я хочу вас попросить, вас не особо затруднит. Я приняла все предосторожности: нынче ночью вы можете прийти ко мне без опаски. Хотите ли вы этого, жаждете ли, как жажду я сама? Вы вернетесь до рассвета; никто вас не остановит, не догадается, что мы провели ночь вместе.

– Но, Камилла, обещаете ли вы ни в чем не отказывать моей любви?

– Да, клянусь всеми моими и вашими богами.

– Так я приеду.

– А теперь уходите; не годится, чтобы вас заметили. Когда вы вернетесь, то найдете здесь верного слугу, который вам откроет.

Король догнал своих рыцарей; они ничуть не удивились, видя, как он сияет от радости. Он тотчас послал к королеве, чтобы известить ее, что он вернулся жив и невредим и намерен провести ночь в лагере. От нее же он потребовал приготовить обильный стол.

Королева, как мы видели, призвала к себе Лионеля для беседы; он пришел, и она велела ему передать двум неразлучным друзьям, чтобы они вечером были у башни и вошли в сад через потайную дверь.

– Госпожа, – сказал Лионель, – не знаю, как они сумеют покинуть постели, не разбудив мессира Гавейна и Гектора, которые ночуют в том же шатре.

– Так значит, Гавейн вернулся? – переспросила королева. – Я очень этому рада. Но сердца наших рыцарей не знают неодолимых преград. Предлагаю им притвориться, будто им крайне нужен отдых, и первыми пойти спать. Гектор и Гавейн последуют их примеру, и когда наши друзья увидят, что те уснули, они потихоньку встанут, ты их проводишь, а мы будем ждать их у первой ограды.

Лионель передал послание в точности; вообразите себе радость и сладкие надежды Ланселота. В те же самые часы и Артур предвкушал не меньшую удачу. Когда его придворные уснули, он разбудил своего племянника Гарета, которому он поверил тайну своего любовного ослепления. Слуга Камиллы ожидал их у наружного входа и провел из сада в первую залу, где прекрасная Камилла приняла их с радостным видом. Она даже помогла королю совлечь доспехи; Гарета проводили к ложу юной и прекрасной девы, а Камилла с королем прошли в другую спальню, где она ни в чем ему не отказала. Он уснул в объятиях коварной возлюбленной; но скоро его разбудил сильный шум; сорок рыцарей постучали в двери и вошли. Король вскочил и бросился к своему мечу, даже не надев еще портов. Рыцари (один из них держал в руке целый пучок свечей) окружили его и разъяснили, что сопротивляться бесполезно и что он их пленник. Они вырвали его добрый меч у него из рук и схватили его, а другие пошли за Гаретом. Затем их заперли в темнице за дверью, окованной железом.

Пока такое творилось в Скале-у-Сенов, Ланселот и Галеот осторожно покинули свое ложе, надели доспехи и, ведомые Лионелем, добрались до входа в