декораций и рисунки костюмов к балету «Фея кукол». Все эти работы Бакста были совершенны и по бесконечной фантазии, и по блестящему исполнению. Билибин выступил с иллюстрациями к былине «Вольга» и к «Купцу Калашникову» Лермонтова и многими еще графическими вещами, исполненными в духе старого народного искусства.

У Добужинского были подкрашенные рисунки Петербурга, Вильно, сделанные для серии открытых писем Красного Креста. Головин, Пастернак, Лансере дали превосходные графические вещи, так же как и Малютин. Был блестящ Сомов. Среди его графических вещей были серии открытых писем: «Дни недели», иллюстрации к повести Гоголя «Портрет», табель-календарь и многие другие [382].

Я выставила немало: четырнадцать цветных гравюр, четыре рисунка и пять цветных литографий. Как мне помнится, гравюры были следующие: «Вилла Боргезе», «Перспектива Царского», «Тиволи», «Барка», «Весенний мотив», исполненный по этюду с Каменного острова на Крестовский раннею весною, открытки для Красного Креста, виды Петербурга и Павловска, экслибрис Лебедева и памятник Петру I по рисунку Бенуа. Рисунки были — виды Италии, а цветные литографии — виды Павловска и Царского Села.

* * *

С каждым днем волнение в стране угрожающе росло. На войне нас преследовали неудачи. В декабре был сдан Порт-Артур. Негодование против царя и правительства стало всеобщим, особенно среди рабочих и крестьян. Экономический кризис, вызванный войной, и большие потери людьми особенно тяжело на них отражались.

В воздухе чувствовалось приближение грозы.

И наконец, разразилось небывалое событие — 9 января. Мы знали — за несколько дней до этого началась стачка на Путиловском заводе, и многие заводы остановились. И вдруг днем услышали выстрелы, увидели в окна бегущих, взволнованных людей, сами выбежали на улицу, и там нам сказали о страшном событии: царь велел стрелять в мирных рабочих, их жен и детей, которые шли к нему с петицией.

Весть об этом поступке царя вызвала возмущение и негодование решительно у всех.

Революционное настроение охватило всех. Все чаще приходилось слышать о вооруженном столкновении народа с полицией и войсками. Политические стачки рабочих организовывались повсюду. А «Потемкин»! А «Очаков»![383]

О, как хотелось сбросить этот ненавистный монархический строи

* * *

Ранней весной Сергей Васильевич приехал в Петербург, получив из полка отпуск. В квартире его жила Клавдия Петровна с матерью, и потому он поселился в том же доме у своего друга В.Я. Курбатова.

Часто встречаясь, мы не раз вспоминали наше чудесное путешествие вчетвером по Италии, и нам захотелось опять вчетвером устроить небольшую поездку.

Решили ехать на Иматру. Было начало апреля. Мы ехали по Финляндии. Удивительно живописны места, через которые проходил наш путь. К вечеру приехали на Иматру, и немедленно отправились к реке. Она уже издали была слышна оглушительным грохотом и ревом, потрясавшим воздух. Грандиозная картина. Очень полноводная река Вуокса при сильном наклоне вдруг попадает в глубокую и узкую гранитную расщелину, дно которой состоит из скал и провалов.

Мы, взволнованные, стояли и смотрели на редкое зрелище. Какая стремительная сила в беге ее вод! Громадные валы, как водяные горы, обрушиваются с чудовищным грохотом в расступающиеся бездны, чтобы через несколько мгновений оттуда выпрыгнуть грандиозными столбами брызг и пены. И немедленно воды опять собираются в гладкие валы и опять проваливаются в следующие бездны. Адский шум не дает говорить. Большой железный мост дрожит от ударов. Но во всем этом сумбуре и движении чувствуются ритм и непреложные законы природы. Мы долго стояли на мосту, наблюдая беснующиеся воды.

На следующее утро, не дожидаясь, когда встанут мои спутники, я отправилась гулять по берегу Иматры, вниз по течению. Узкая дорожка вилась по левому берегу реки, под ветками хвойных деревьев. Около двухсот саженей от моста берег круто поворачивал налево, расширяя русло реки. Но громадные волны с пеной и брызгами проносились неудержимо и прямо вперед, почти не заходя в открывавшееся для них более свободное пространство.

Я решила присесть на землю, чтобы полюбоваться на необычайную грандиозную картину. Меня приманил как раз на углу крутой бережок. Он кончался узенькой, вершка два шириною, полоской песка и упавшей хвои. Мне казалось — здесь не страшно посидеть, раз было видно дно. И я расположилась на его скате и свесила ноги над водой.

Точно одержимая безумием, неслась совсем близко от меня река, обдавая брызгами и пеной. Я спокойно сидела, наблюдая и стараясь уловить порядок, периодичность и логику в ужасном хаосе. И вот в этом шуме и движении настало одно мгновение, когда кипучая вода, как громадная водная стена, внезапно отхлынула от берега, и я, к ужасу своему, увидела как раз под ногами открывшуюся темную бездну. А то, что я принимала за полоску берега и дна, оказалось узеньким карнизом на гранитной скале. Она отвесной стеной уходила вниз. Через несколько мгновений кипящие волны сомкнулись, и от заполненной бездны осталась видна опять только узенькая полоска обманчивого берега. Я очень испугалась и первые секунды не могла шевельнуться. Потом, опираясь на согнутые руки, сидя, стала осторожно передвигаться вверх по скользкому от упавшей хвои скату. Встать сразу на ноги я боялась, а вдруг поскользнусь и упаду в эту бездну…

Пребывание за городом, общение с природой дали нам возможность немного отдохнуть. Так было приятно на несколько дней забыть дела и заботы…

К этому времени надо отнести издание Общиной Красного Креста десяти открытых писем с моих подкрашенных рисунков цветов. Живя в Финляндии, в лесу, я собирала скромные лесные цветы и травы, которые зарисовывала в дождливые дни. Открытки были исполнены трехцветкой и напечатаны за границей[384].

* * *

Весной 1905 гола Сергей Васильевич получил развод, и мы 11 мая обвенчались и уехали ненадолго в Финляндию. Поселились мы в маленьком городке Нодендале, среди финляндских шхер, залечивая наши раны от двухлетнего непрерывного волнения и забот. Но грозные события войны и там нас волновали: Цусимский бой, в котором погибла наша эскадра[385]. Горько и стыдно было все это переживать.

«…Дорогой мой друг!

Вчера получила твою открытку, посланную в Або и пересланную сюда. Мы сидим вот уже пять дней в Нодендале и чувствуем себя отлично. Местечко это восхитительно. Представь себе — маленький, чистенький приморский городок, лежащий на полуострове, далеко вдающемся в море. Он связан с материком узкой полосой земли и весь окружен морем. Городок этот лежит в долине, а вокруг него высятся громадные мрачные скалы. Гранитные, серые или красные, с расщелинами, то голые, то поросшие мхом или сосновым лесом.