Наконец мельтешение закончилось, и она остановилась на хорошо мне знакомом образе.

— Узнаешь, а, леди Сорано? Милая, милая подружка, с которой так удобно делиться самым сокровенным. Да, Летиция? Кто заподозрит менталиста в светлой? Даже ведьмы ничего не почувствовали. За тебя, малосилка, я не волновалась, а вот Пилестро... Впрочем, из них целители, как из меня глупая деревенская ведьма.

«Богиня!» — про себя взвыла я. Она пытается меня так найти или она правда прикидывалась Миленой? В таком случае где настоящая Милена?

— Ты, наверное, думаешь, где же твоя подруженька? А вот она — это я, — девица злобно рассмеялась. — С настоящей Миленой Дероверо ты даже не знакома, ее труп уже больше месяца плавает в болоте. Но ее, то есть меня, выгнали, представляешь? И мне пришлось сменить личину. Вот только этот дурацкий прием все испортил, не признала маменька свою Джульетту, сказала, что это не ее маленькая дочурка. Наверное, ее тело уже нашли.

Все это она говорила, обходя комнату по кругу, стараясь заставить меня выдать себя. Остановилась перед столом, за которым я сидела.

— Вылезай, Летиция, я знаю, что ты тут. Давай, не бойся, и я убью тебя быстро либо снесу весь особняк до основания. Погибнут все, слышишь?

Врет, вдруг отчетливо поняла я. Менталисты не так сильны, как маги других направлений. Она даже дверь с моей хиленькой защитой сломать не могла. Но ведь и отпустить ее просто так не могу. Она же пойдет и убьет соседку или вообще первую встречную. Да вот только я не боевая ведьма и не боевой маг. Что же делать?

— Если не вылезешь, я убью ее. — В дверях появилась Анна. Бледная, руки по швам, мертвые, без капли жизни глаза. — Иди сюда.

Подруга как сомнамбула сделала шаг, потом второй, и менталист схватила ее за горло.

— Вы все такие смешные, хрупкие. Только не ты, Сорано, только не ты. И как я упустила тебя тогда, в детстве, как не поняла, что ты осталась жива? Но все приходит с опытом, теперь тебе не спастись. Травить и жечь тебя бесполезно, попробуем что-нибудь другое. Как насчет смерти Анны Дельеро? Она будет на твоей совести, Летиция. Ты сможешь с этим жить, дорогая?

— Не надо! Я выхожу, оставь ее в покое! — что ж, она добилась своего. Я аккуратно выползла из-под стола и сбросила полог.

— Оригинально. Значит, он мешает тебе мне подчиняться, да? Не действует. Впрочем, ничего другого от Сорано я и не ожидала.

— Отпусти Анну, прошу.

— Да не нужна мне твоя Анна. А она могла бы быть неплохой женой Клаусу. Может, ее все же убить? Тебе тогда умирать будет не так скучно, да и не уведет твоего любимого.

— Оставь ее в покое, — сама поразилась, насколько холодно и спокойно звучал голос.

— Ну хорошо, как скажешь. Умри!

— Нет! — не знаю, что произошло дальше, но, кажется, моя сила сама поняла как нужно действовать. Я прямо физически ощущала, как замедляется сердце Анны, но мое колдовство окутало ее, снимая не только эффект от приказа, но и исцеляя.

Подруга погрузилась в сон, а я повернулась к менталисту. Теперь и на меня не действовали ее трюки, ни направленные, ни рассеянные. Я видела ее ясно, как днем, — уже довольно пожилую, седую темную небольшого роста, с очень злыми, ненормальными глазами. Как... Как она месяц могла играть мою подругу и ни разу я не почувствовала, что что-то не так?

— Зачем ты хотела со мной общаться? Если твоя цель — убить меня, выполнить заказ, почему бы просто не воткнуть кинжал в спину?

— О, все очень просто, — рассмеялась она немного истеричным смехом. — Моя цель — убить тебя, убить вас всех, светлых, что повинны в смерти моей семьи, моих сыновей. Семь семей ближайших сановников Императора принимали решение уничтожить всех менталистов.

— Это было столетия назад!

— Да, столетия. Тогда погибли многие из нас. Но если ты думаешь, что нас оставили в покое. Нет, нас преследовали, загоняли как на охоте. Стоило нам оказаться в поле зрения Совета Семи, и нам выносился смертный приговор.

— Ты врешь! Мой отец не мог...

— Не мог. О да, лучший целитель Императора! — издевательски рассмеялась она. — В Совете состояла и председательствовала твоя мать, и именно она убила моего младшего сына. Собственноручно. Знаешь, это даже символично. Она убила моего ребенка, я убью ее. Все же, лесовоз — это не то, что своими, вот этими, руками сломать тоненькую шейку ее любимой дочурки.

Я стояла ни жива ни мертва. Передо мной находилась женщина, убившая все семь семей светлых. И это была не политика, не борьба за власть и даже не враги Ведеи. Это была месть убитой горем женщины.

— О! Если бы только этот слизняк Пилестро со своими дочками все не испортил! Я бы тогда с чистой совестью могла сказать, что завершила свою миссию в этом мире, но нет! Им удалось выжить и спрятаться тут. Я ведь не знала, что ты жива, пока не увидела характерную рыжую гриву в обеденном зале замка. Если бы сестрички сдохли, ты бы выжила, ведь я бы уже соединилась со своими детьми в лучшем мире. Наверное, тебе сейчас обидно? Но ничего, это ненадолго.

Да уж, вот в то, что ненадолго, верю.

Я судорожно пыталась сообразить, чем тут можно защититься. Без понятия, что делать, но просто так я не сдамся.

— Подойди ко мне! — я услышала в ее голосе характерный приказ и, стараясь вести себя как заводная кукла, сделала шаг, потом другой к менталисту.

Богиня, что я делаю?! Я же не боевая ведьма и драться почти не умею! Впрочем, светлому целителю, чтобы причинять добро, драться вовсе не обязательно.

Я подошла к темной — кажется, она не заметила, что я не поддалась ее ментальному воздействию. Слишком самоуверенна. Интересно только, кто из нас больше, она или я. Скоро узнаем.

Менталист выдернула из-за пояса кинжал и протянула мне.

— Режь вены!

Что? Она хочет выставить это как самоубийство?! Да одна выбитая дверь и спящая сладким сном Анна уже наводят на мысли, что я не покончила с собой.

— Режь вены! Мне нужна добровольно подаренная тобой кровь, быстрее! — и это называется «добровольно»?

Я поднесла кинжал к запястью и сделала резкое движение, будто полоснула по коже, а на самом деле разжала пальцы и, положив освободившуюся ладонь точно на сердце женщины, подала тот же импульс силы с тем же заклятием, что и Анне, когда у нее замедлялось сердцебиение. Вот только подругу таким образом я исцелила, а менталиста вовсе даже наоборот.

Он переполнившей мышцу целительной энергии, заставляющей сжиматься все чаще и чаще, толкающей кровь по венам со скоростью в пять, десять раз быстрее, чем это заложено природой, сердце просто разорвало.

Последний вскрик-хрип, и к моим ногам падает тело женщины, чью семью убила моя семья. А я убила ее. Я — целитель, Сорано — использовала свои способности и знания, чтобы убить человека!

Я медленно опустилась на пол у бездыханного тела женщины и провалилась в какое-то странное, будто одурманенное состояние. Наверное, это и называют апатией, но отметила я это так же безразлично, как и любую мысль, что пришла бы сейчас мне в голову. Да даже если бы особняк взорвали, мне, наверное, было бы все равно.