Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Его Светлость с вами очень щедр, — постреливая глазками-бусинками посекретничала одна из швеек.
Я уныло кивнула. Привыкла первый утренний час перед лекциями проводить в лаборатории, а теперь все шло не по-моему. Нет, мне нравились красивые платья, но желания тратить половину дня на обмерки и примерки во мне не находилось.
— Его Светлость щедр к своей будущей жене, — отчеканила Жанье стальным голосом.
Швейка ойкнула и замолчала.
Ближе к обеду я даже приноровилась. Только поворачивалась, поднимала руки, приседала и терпела, когда ткань скалывали прямо на мне. Можно сказать, вошла в транс.
Так что, когда в дверь постучали снова, отреагировала вяло. К этому моменту уже стало понятно, что в лабораторию я не попаду. Торопиться было некуда, а ругаться бесполезно.
— Женщина там, — зашипела вторая горничная. — Говорит, вы ее непременно примите.
Со вздохом кивнула разрешающе. Кого там принесло уже неважно. Все равно весь день насмарку.
Жанье открыла дверь, и я тут же укололась, наверное, всеми булавками, которыми нашпиговали ткань.
— Ма… Вейра Фьорре?
— Больше не Фьорре, — мягко, но бескомпромиссно уточнила мама.
Я растерянно содрала с себя сколотый на примерку наряд под аханье швеек, и тут же затребовала чай со сладостями. Мама не умела оборачиваться, но вот сладенькое любила, как все драконы.
— Свободны на сегодня, — забралась, не глядя, в шкатулку с золотыми монетами.
Анвар оставил на девичьи расходы. Я туда заглядывать стеснялась. На эти девичьи можно дом в столице купить.
Выловила монетку и положила перед главной швейкой, но, к моему недоумению, та отрицательно качнула головой.
— Мы еще не закончили, вейра… — судя по вопросительной затянувшейся паузе, я должна была назвать свое имя.
Впервые за день, я внимательно оглядела эту самую швейку. Статная, сдобная, как булка в человеческий рост, с насмешливым ртом. Мне нравились такие, но я их боялась. Такие люди активны и остроумны, и быстро утомляют людей вроде меня. Нет у меня желания пикироваться.
— Вея, — поправила жестко. — Мы закончили. Оставьте вещи в гостиной, я прикажу их не трогать, а завтра домеряете.
— Вея… — протянула драдера, и я подавила усмешку.
Все, как я думала. Активна и остроумна.
Даже если я стану женой Анвара всего на пятнадцать минут, мне представит сталкиваться с людьми подобного рода. Давать им отпор. Уж если мне драдера хамит чуть ли не в лицо, то от драконов стоит ждать и более жестких нападок.
Нельзя спускать с рук, подсказала интуиция. Надо дать отпор.
Не отводя глаз от нахальной служки, взяла пустой магический шар, оставленный на столе кем-то из горничных, и мягко выдохнула струйку огня в стекло. Шар тут же вспыхнул, засиял, легко взмыв вверх. В комнате сразу же стало светлее.
Я бросила короткий взгляд в окно и увидела, что давно стемнело, а весь мой день ушел на бестолковые наряды.
— Уже поздно, — сказала примирительно швейке.
Та выглядела уже не такой активной, побледнела, глаза опустила.
— Конечно, вейра. Завтра в десятом часу утра будет удобно подойти?
Кивнула и с тоской подумала, что таких драдер будет вереница целая. Отбивать замучаюсь. Еще замуж не вышла, а уже развода хочу.
Пока горничные помогали мне облачиться в домашнее платье, швейки ушли, а стол сервировали к позднему чаепитию, уставив его всеми видами печений, пирожных и… ломтиков мяса и рыбы.
Анвар запомнил, что я равнодушна к сладкому. От этой мысли словно обожгло в груди. Мне редко делали приятное. Впрочем, кого я обманываю. Никто и никогда не делал для меня таких милых вещей, не запоминал мои вкусы и не интересовался моей жизнью.
Мама терпеливо молчала и ждала, когда горничные нас оставят, и только потом поднялась и крепко обняла.
— Я этот месяц, как в аду жила, — сказала тихо. — Бертель рассказывала о твоем заключении, но нас не пустили на территорию Академии. Приехала сразу, как до меня дошли вести о твоем освобождении. Герцог прислал за мной карету.
Мама выглядела уже не так плохо, как в нашу последнюю встречу. Еще бледная и похудевшая, но с несгибаемой волей в глазах.
— Не нужно было, — заморожено улыбнулась. — Навещу вас, когда сумею выбраться.
Мама схватила меня за руку, прижала мою ладонь к щеке, но я аккуратно высвободилась. От душной детской любви к родителям во мне не осталось ни тени. Ну просто пустая бутыль из-под выпитого вина.
Налила крепкого чаю и придвинула к маме трехъярусную конфетницу, усыпанную пирожными и бисквитами всех мастей. Как они все это едят? От одного взгляда живот слипается. Себе я стащила ломтик ветчины, уложенный розочкой на крошечный хлебец.
— У тебя ведь скоро свадьба? Хорошо, что я успела с подарком.
Она улыбнулась, но глаза остались серьезными.
Развод с отцом здорово по ней ударил. Сделал ее бледнее, угрюмее и неожиданно моложе. Сквозь облик замотанной делами семьи и пьянством мужа матроны приступили черты юной волевой девочки.
— Ты пережила предательство папы? — спросила неожиданно даже для себя.
Мама с незнакомой лисьей грацией утянула сразу пару пирожных и усмехнулась.
— Некогда стало переживать.
Шахту она поехала смотреть лично. Продала кольцо и браслет, а взамен купила дорожный плащ и время одного симпатичного вея с повозкой. Ехать туда было восемь дней и семь ночей, а поскольку ночи были холодные, а вей молодым и симпатичным, она решила большинство своих психологических проблем. В отличие от мужа, вей оказался смешливым и ласковым, как котенок. И денег с нее не взял. Считай, две недели с ней за так промотался.
Но не поехать было нельзя. Хочешь делать бизнес — поручи драдеру, хочешь делать хороший, качественный бизнес — делай сама. А она сама всегда делала. Уж такой ее вырастили.
Драконья чуйка — единственный семейный дар в их захудалом рыцарстве переходил ввысь по семейной вертикали. Каждому по капле. Но на ней, видно, схема сломалась. Весь дар, какой был в поколении, перешел ей одной. Как увидела шахту, так и поняла, как та ни богата, а надо вглубь разрабатывать.
Ее юный вей оказался не простым работягой, а из неожиданно богатой семьи, жившей починкой сложных артефактов. Он не глядя вложил треть состояния в разработку, и не
