А я включил диктофон.

— Василий?

Я промолчал.

— Василий, я знаю, что вы там, — сказал он. — Я один и не собираюсь на вас нападать. Я просто хочу с вами поговорить.

— Подойди поближе, — предложил я.

— Конечно, — он подошел и посветил на себя фонариком, продемонстрировав, что во второй руке у него ничего нет.

Это был Седьмой, в том же костюме, только изрядно помятом и с порванной левой штаниной. Видать, не так просто ему оказалось сюда добраться.

— Мое время здесь ограничено, поэтому я сразу перейду к делу, — сказал он. — Василий, вы знаете, что за человека вы похитили?

— Какая-то партийная шишка городского масштаба, — сказал я. — Деньги у него, я знаю, водятся, вот хочу выкуп за него попросить. Сколько брать не подскажешь? Пять тысяч или сразу десять? Или, может быть, сто?

— Если дело только в деньгах, я могу вам с этим помочь, — сказал Седьмой. Видимо, сарказм в будущем уже отменили. — Но вы должны пообещать мне, что ни один волос не упадет с головы этого человека.

— А чо бы нет? — спросил я. Пообещать такое сейчас было проще простого, и даже прическа его действительно пострадает, вряд ли это станет худшим событием, что случилось с ним за сегодня.

— Это Игорь Павлович Шубин, — сказал Седьмой. — Член городского комитета КПСС, но дело не в том, кто он сейчас, а в том, кем он должен стать. Я не знаю, из какого времени вы пришли, и возможно, мои слова покажутся вам бредом, но через десять с небольшим лет, когда президент Ельцин заявит о своей досрочной отставке, этот человек станет его преемником, пробудет у власти восемь лет и продолжит его курс либеральных реформ, и это очень важно для нашего будущего.

— Для нашего или для вашего? — поинтересовался я.

— Василий, если с этим человеком что-то случится, история может пойти совсем другим путем, и катастрофа для нас станет практически неминуема…

— Ты так произносишь слова «нас», что я сразу начинаю думать, будто мы в это понятие не входим, — заметил я. — Только вы. И поскольку я понятия не имею, кто вы такие, сопереживания ваши проблемы у меня не вызывают. Может, расскажете мне все поподробнее?

У него было действительно очень странное «мы» и «нас». И ни слова о стране он почему-то не сказал. После ухода Ельцина страну ожидало много сложностей, и бытовало мнение, что по крайней мере с какой-то довольно значительной ее частью президент Шубин справился не самым лучшим образом, и, наверное, можно было как-то и по-другому…

Но пусть этот чертов хронодиверсант сам мне все расскажет.

Надеюсь, я правильную кнопку на диктофоне нажал.

Конечно же, он нажал правильную кнопку. Но никакой роли в истории эта диктофонная запись не сыграла.

АФС. «Влияние физрука на пространственно-временной континуум и вот это вот все. Том второй.»

— Сначала вы должны пообещать мне, что с ним ничего не произойдет.

— С ним ничего не произойдет, — легко согласился я. — Обещаю. А теперь расскажите, почему вы неоднократно пытались меня убить.

— Неоднократно? — удивился он. — Но ведь сегодня я увидел вас первый раз… а, ну да…

Он помрачнел и увял. Это по тону голоса было заметно, что даже не надо было его лицо видеть.

— Значит… О… Это все усложняет, я не могу…

Похоже, хронодиверсант завис. Как бы он еще в перезагрузку не ушел.

— Так все же, почему? Может быть, я таки заслуживаю ответа?

— Работа у меня такая, — грустно сказал он. — Но то, что вы здесь и вы меня знаете, означает, что тогда у меня ничего не выйдет. А то, что я буду там, означает, что у меня ничего не выйдет и сейчас… Черт, черт, черт…

Бедолага так расстроился, что мне даже стало его жаль. Немного.

Все-таки, он неоднократно в меня стрелял.

— Фигня случается, — сказал я ему.

— Особенно когда имеешь дело с агентами хаоса, вроде вас, — согласился он. — И там, в будущем… то есть, в прошлом, что с нами произошло? Как все было?

— Пусть для тебя это станет сюрпризом, — сказал я. — Или нет, давай по-другому. Я расскажу тебе о том, что было, а ты расскажешь мне о катастрофе.

— Боюсь, что у меня нет таких полномочий, — сказал он.

— Тогда как ты предлагаешь сегодня разойтись? — поинтересовался я.

— Давайте для начала отпустим Игоря Павловича домой.

— С этим могут возникнуть небольшие проблемы, — сказал я.

— Вы… Могу я посмотреть?

— Валяй.

Он подошел поближе и посветил фонариком. И увидел… ну, все он увидел.

— Что же вы наделали⁉

— Так-то это не совсем я.

— Вы не понимаете… это же значит, что вся линия… о черт, мы обречены… — и вот опять это странное «мы», в которое я никак не попадал. — Может быть, еще есть шанс все исправить… или…

В общем, где бы он там ни работал, сотрудник из него был так себе. В экстремальных ситуациях терялся, вплоть до истерики, удары судьбы держать не умел, к проигрышам не привык…

— О, нет, нет, нет, только не сейчас! — вдруг возопил он и принялся трясти левым запястьем, на котором обнаружился невиданный мной ранее прибор, нечто среднее между «эппл вотч» и «Пип-боем». — Но почему сейчас…

За его спиной открылся портал, заполненный серым туманом, в котором блуждали золотистые искорки. Если это то, что я думаю, то проколы в пространственно-временном континууме выглядят довольно красиво.

— Нет! — продолжал вопить он, пока его засасывало в воронку