Беатрис-Роуз упала на спину и закричала от боли, прижав к себе кровоточащую руку. Алая села на нее сверху и ударила в лицо здоровой рукой. Кровь хлынула из носа Беатрис-Роуз, но Алая на этом не остановилась. Словно дикий зверь, она продолжала ее колотить, царапать и бить.

– О господи, Алая, – я схватил ее за талию и оттащил в сторону. Она продолжала кричать и пинаться даже несмотря на то, что Беатрис-Роуз уже без сознания лежала на полу. Я обхватил лицо Алой руками и заставил ее посмотреть на меня.

– Алая, все хорошо. Все позади. Все кончено.

Когда она перестала биться в моих руках, я обнял ее и прижал свой подбородок к ее макушке.

– Калеб?

– Я здесь, малыш. Я с тобой.

– Она направила на тебя пистолет… Она хотела тебя застрелить… Она была… Она…

– Тс-с. Малыш, все хорошо. Она этого не сделала. Нет.

Она обвила меня руками и прижала к себе. Когда я коснулся ее правой руки, она вздрогнула.

– Ты ранена! Она стреляла в тебя! – воскликнул я.

– Нет. Я… в порядке. Она попала мне в руку.

Ее ноги подкосились, и я поднял ее на руки. Алая положила голову мне на плечо, и в этот момент мы услышали звуки приближающихся сирен.

– Ты надрала ей задницу, Алая.

– Да, черт возьми.

Я крепко прижал ее к себе.

– Черт, как же ты меня напугала. Я думал… – У меня перехватило дыхание. Когда я почувствовал ее губы на своей шее, то зарылся лицом в ее волосы. – Я так сильно тебя люблю.

– И я люблю тебя, Калеб. Я хочу домой. Давай поедем домой.

Я прижался своим лбом к ее лбу и поцеловал ее.

– Навсегда.

Вероника

После инцидента с Беатрис-Роуз прошло уже две недели, и все это время почти каждый день я просыпалась от того, что Калеб нежно поглаживал мою щеку кончиками пальцев.

– Привет, Алая, – тихо произнес он. – Доброе утро.

Он сидел на краю кровати. Затем придвинулся и склонился надо мной, при этом локон волос закрыл ему глаза.

– Я тебе снился?

Калеб оперся руками о кровать и прижался ко мне, я почувствовала тепло его тела. Сквозь непослушные пряди бронзовых волос на меня смотрели его зеленые глаза.

Я прикрыла рот здоровой рукой и улыбнулась ему.

– Я уже так много раз целовал тебя по утрам, что отлично знаю, как пахнет твое утреннее дыхание.

Я застонала и отвернулась, когда он попытался убрать руку от моего рта.

– Калеб! – неразборчиво пробормотала я.

– Что-что? – пошутил он, а затем громко рассмеялся. Оказалось, что он самый настоящий жаворонок, который любит рано вставать по утрам. – Ты должна говорить четко, чтобы я мог тебя слышать, – добавил он.

В игривом настроении Калеб был неотразим. Его руки двинулись к моей талии, чтобы меня пощекотать, но случайно он задел мою больную руку. Я поморщилась.

Он быстро отстранился, от волнения его глаза расширились.

– Прости. Тебе больно?

Я покачала головой и взяла его за руку, снова притягивая к себе.

После всего, что произошло, Калеб был ко мне еще более внимателен, чем обычно. Он поцеловал меня в голову, затем его губы очень нежно скользнули вниз по моей руке – туда, где меня задела пуля. Вместо того, чтобы сидеть рядом со мной на кровати, он опустился на пол и с беспокойством посмотрел на меня.

– Я буду сидеть здесь, чтобы не задеть тебя еще раз, – произнес он виноватым голосом.

– Со мной все в порядке, Калеб. Правда.

Мой разум, еще затуманенный после недавнего сна, прояснился, и я наконец поняла, где мы, потому что раньше эта комната казалась мне незнакомой.

Он прислонился к шкафу, который стоял позади него, согнул ноги в коленях и поставил на них свой подбородок. Его зеленые глаза продолжали меня разглядывать. Он, как обычно, заметил, что у меня изменилось настроение.

– Прошлой ночью, когда мы сюда приехали, ты почти ни слова не сказала, – подметил он.

Под словом «сюда» Калеб имел в виду дом в пяти часах езды от города, который принадлежал его семье.

– Только не говори, что ты уже скучаешь по моей маме. Вы провели вместе неделю в Саскачеване и уже стали лучшими подругами? – дразнил меня он.

Я широко ему улыбнулась. Мы, конечно, пока не были лучшими подругами, но мама Калеба очень жалела, что поверила вранью, которое Беатрис-Роуз распространяла обо мне, и теперь начала сближаться со мной. Калеб был очень этому рад, и я чувствовала то же самое.

– Я очень по ней скучаю, – сказала я. – И мы смогли бы провести больше времени вместе, если бы ты не был таким навязчивым.

– Навязчивым? – возмутился он. – Ты кого здесь назвала «навязчивым»?

– Ты хотел, чтобы я ходила с тобой на все встречи и ты бы мог за мной присматривать, – я закатила глаза. – Помнишь?

Я встала с кровати и осторожно прошла в ванную, чтобы почистить зубы. Калеб последовал за мной.

Он даже представить себе не мог, что этот город значит для меня. Как скрутило мой живот, когда мы проехали на въезде табличку с его названием.

Он поднял рубашку, почесал живот и прислонился к дверному проему.

– Нога все еще тебя беспокоит?

Я отрицательно покачала головой, но даже не посмотрела на него.

– Уже нет.

Он вздохнул и подошел ко мне, чтобы поцеловать меня в плечо.

– А я уже приготовил нам блинчики.

Он достаточно хорошо знал меня, чтобы понять: я должна побыть одна и собраться с мыслями. Также он знал: не важно, что именно меня беспокоит, – я все равно обязательно расскажу ему, но только когда сама буду к этому готова. До встречи с Калебом я была целиком и полностью другим человеком. Я даже никогда подумать не могла, что буду делиться с кем-то своими проблемами.

Его губы задержались на моей коже, затем он поднял глаза и встретился со мной взглядом в зеркале.

– Я подожду тебя на кухне, Алая.

Я ему улыбнулась.

– Хорошо.

Калеб как раз ставил тарелку с яичницей и беконом на стол, когда я зашла на кухню. Рядом высилась большая стопка блинов. С широкой улыбкой на лице он раскинул руки, жестом указывая на все, что приготовил.

– Завтрак для моей королевы. Вы наградите своего верного слугу поцелуем?

Я тихонько усмехнулась и поцеловала его в щеку.

– Я не понял, это что такое? – он недовольно сжал губы.

Тогда я поцеловала его и в них.