— Это… это… — задыхаясь от удивления, зашептал Ловкач, — Это Ричард Йорк!

— Кто такой? — стараясь не потерять из виду странного господина, уточнил Эд.

— Капитан Гвардии ее высочества!

— Ты бредишь, — покрутил пальцем у виска Пьер.

— Снять его? — спросил лучник, но тут же добавил: — Все, за угол свернул.

— Слезай, быстро! — заторопился я.

— Чего еще?

— Сторожа так и так скоро хватятся, а этот тип явно сюда не на чай приперся. Пошли!

— Говорю вам: это капитан!

— Иди проспись, — шикнул на мошенника Пьер и поспешил за мной.

Ловкач беззвучно выругался и бросился следом; Эдвард спрыгнул с дерева и помчался нас догонять.

Ричард Йорк — или кто бы это ни был — тем временем уверенно справился с запиравшими створки одного из окон крючками, распахнул его и забрался на подоконник. Отдернув штору, он спрыгнул в комнату, и до нас донесся щелчок арбалетной струны. Тотчас раздался и моментально оборвался женский визг; Эдвард наконец нашел подходящее место и вскочил на растрескавшуюся каменную чашу фонтана.

— Смотрите! — вдруг указал он на окно. — У стены…

И точно: появившийся невесть откуда человек осторожно, будто колеблясь, шагнул за спину капитану Гвардии, который с ножом в руке о чем-то толковал с симпатичной светловолосой женщиной. Та самая графиня Грешлиан? А этот тип, он же в…

— Он в шляпе! — одновременно с Ловкачом выдохнули мы.

— Стрелу доставай! — засуетился Пьер.

— Тетку зарезал, — флегматично прокомментировал нам происходящее в доме Эдвард Рох и вытянул из освященного экзорцистами тула стрелу, — О, этого заметил…

Я взобрался к лучнику.

— Наконечник! У него наконечник!

— Уже нет.

Рох столкнул меня на землю. Затем, балансируя на чаше фонтана, натянул лук и, почти не целясь, выстрелил. Высший с пробитым затылком повалился на пол, Эдвард же на этом не успокоился и тут же наложил на тетиву уже обычную стрелу.

— Нет! — попытался остановить его я, но опоздал.

Впрочем, метился Эдвард вовсе не в капитана. На волосок разминувшаяся со щекой рыцаря стрела пробила горло прибежавшему на крик графини охраннику.

Рыцарь на мгновение замер, потом подхватил с пола оброненный наконечник и бросился к распахнутому окну. Он уже выпрыгнул на улицу, когда в дверях показался вооруженный топором слуга. Выпущенная Эдвардом стрела угодила тому в руку, а в следующий миг лучник соскочил с чаши фонтана на землю.

И действительно, пора было уносить отсюда ноги: со Двора послышался лай цепных кобелей, а меж деревьев замелькали фигуры спешивших к нам охранников. Один из парней поднял над головой факел, и Эдвард тут же всадил ему в бедро стрелу. Заверещавший от боли сторож рухнул на дорожку, выроненный факел зашипел на сырой земле.

Бежавший следом стражник с арбалетом опустился на одно колено и прицелился в спину Ричарду Йорку; я шагнул к стрелку и со всей силы метнул ему в голову выхваченный из-за пояса топорик. Обух угодил прямо в лицо, охранник повалился навзничь, а болт исчез в ночном небе.

— Уходим! — Пьер потащил лучника к ограде, затем обернулся и заорал капитану Гвардии: — Эй, Йорк! Сюда!

Тем временем со двора в сад выбежали успевшие вооружиться слуги, кто-то спустил собак, и мы бросились наутек. Перелезли через забор и метнулись в лес. Ловкач рванул было к поляне с лошадьми, но Пьер ухватил его за руку и рывком отправил в нужном направлении. Споткнувшись о какой-то сук, я перекувыркнулся через голову, вскочил на ноги и бросился за мелькавшими меж деревьев фигурами подельников. Погоня пока поотстала, но так просто оторваться от преследователей не стоило и надеяться.

Впрочем, как оказалось несколько минут спустя, Пьер и в самом деле неплохо ориентировался на местности. Скатившись по крутому склону оврага, на дне которого змеился меж камней прихваченный тонким ледком ручеек, он вскоре вывел нас к берегу лесной речушки.

— Лодку, лодку вытаскивайте! — указал парень на желтую проплешину камышей и согнулся в три погибели, пытаясь отдышаться.

Мы с Ричардом, не сговариваясь, бросились в камыши, где, к нашему немалому облегчению, и в самом деле обнаружилась плоскодонка.

— Живее! — прикрикнул я на парней, когда нам с капитаном удалось столкнуть лодку в речку, и те, хрустя прихватившим воду у берега ледком, кинулись следом.

Забрались, расселись, оттолкнулись…

Все — ушли.

В очередной раз ушли…

Вскоре брех собак остался позади, и сидевшие на веслах Пьер и Эдвард перестали рвать себе жилы. Вот теперь точно ушли.

— А я тебя знаю, — присмотрелся к Ловкачу Ричард Йорк. — Ты ведь тот самый шулер!

— Я картежник, не шулер, — покачал головой Якоб. — А с вами, ваша милость, какая-то странная метаморфоза произошла.

— Переворот, — помрачнел капитан.

— Герцогиня? — уточнил я.

— Мертва, — как-то враз расслабился Ричард. — Да и я не жилец…

— Пять наконечников, они все у вас с собой?

— Четыре, — похлопал по оттопыренному карману камзола рыцарь, нисколько не опасавшийся заточенной в проклятом металле тьмы, — Один пришлось потратить.

— Посол! — сообразил я, — Но даже с четырьмя наконечниками вы можете купить себе новую жизнь.

— В Стильге? — прищурился оказавшийся вовсе не светловолосым, а седым как лунь мужчина. Некогда белый мундир его был вымаран в помоях, и от капитана несло, словно от кучи мусора. Но на лице — резком и словно вырезанном из камня — ни тени сомнения. Да и серые, почти бесцветные глаза холодны, будто затянувший речку у берегов лед. Жутковатый тип.

— Почему нет? Вам ведь была обещана в том числе и личная неприкосновенность…

— Ничего не выйдет. Я уже мертв. А наконечники… Я бы нашел им применение, да только, боюсь, не успею. Думаю, вы от них не откажетесь?

— Нет, разумеется. Расскажете, что стряслось в Ольнасе?

— Это долгая история.

— А мы никуда не торопимся. Пьер, сколько нам еще плыть?

— Прилично, так что если кто-то сменит нас на веслах…

— Вот видите, — обернулся я к капитану, — у нас полно времени…

— Так понимаю, вы оказались в имении графини Грешлиан не случайно?

— Нет.

— Охотились за Высшим?

— Именно.

— Откуда получили информацию?

— Даже знай я имя осведомителя, десять раз подумал бы, прежде чем ответить на этот вопрос.

— Но это не первый Высший на вашем счету?

— Нет, — буркнул Пьер, который никак не мог понять, к чему все эти расспросы. — Эдвард, не филонь!