наверняка со всеми делами разобрался бы быстрее… Вот что, Талий, у вас ведь есть специальная ложечка, которой горло смотрите? Аккуратно откройте рот у Лиливия и положите в него кашу.

— Э-э… Что?

— Делайте! Потом объясню.

Убедили врача не слова Наташи, а взгляд Сайзена за спиной девочки. Он покорно полез в свой саквояж.

— Насколько это обязательно? — с трудом сдерживаясь, поинтересовался Лайстер.

— Полагаю… если это сработает, то мы можем узнать, убили вашего отца или он умер по естественным причинам… Я тут вот говорила, почему призыв выдернул меня… Следователи у меня дома опираются на очень мощную научную поддержку разных лабораторий. При малейших сомнениях тело вашего отца изучили бы всеми возможными способами, и если бы он был отравлен, то яд не только выявили бы, но и установили бы его точную формулу и как он попал в тело… Обратная сторона этого, что следователи уже не могут работать без такой поддержки, которой тут нет. — Наташа вздохнула.

— Я бы от такой поддержки не отказался, — заметил Сайзен, наблюдая за действиями врача.

— Ждем теперь, — велела Наташа, когда врач закончил, даже рот покойному закрыл. — Так вот, да, удобно с такой поддержкой. Но я в этой науке не сильна. Может, и увлекалась всякими детективами. Но там персонажи действовали, опираясь на свои силы и свой ум. Так же интересней для читателей. Ну и смотрела я много всего… И вот как-то я смотрела один сериал… ну длинный такой спектакль, там действия происходит несколько сот лет назад и тоже расследовали убийство. Или не убийство. Не было уверенности, отравили человека или нет. И вот там был момент, как обнаружили отравление у человека. Я не знаю, сработает ли это, но почему бы не попробовать?

— Но к чему вот это всё? — несколько нервно поинтересовался Сирил Торх.

— Я к тому, что обратная сторона развитой науки — это и более сложные яды. К счастью, тут у вас с этим не очень большое разнообразие. Растительные яды, животные. Тяжелые металлы типа мышьяка…

— Позвольте, но мышьяк — не металл, — вскинул голову Талий.

— Металл, — отрезала Наташа. — Это я еще из школьного курса химии помню, и почему-то в этом плане я нашим ученым верю больше ваших. Так вот, если вашего отца и отравили, то яд к нему попал через еду. И он, в том числе, всосался слизистой оболочкой рта. В язык, небо. После смерти процессы останавливаются, кожа начинает усыхать, в том числе и слизистые оболочки, а значит, яд, который не усвоил организм освобождается. — Девочка глянула на часы. — Думаю, кашу можно доставать.

Врач, уже без колебаний, торопливо ложкой выгреб ее и аккуратно сложил в пакет.

— И что теперь?

— На улицу. Попробуем покормить этим голубей. Того яда, если он был, всего ничего. Думаю, человеку это количество ничего не сделает. С другой стороны, небольшому голубю или воробью хватит.

На улицу все вышли с явным нетерпением. Талий сам отыскал стайку голубей с воробьями и бросил им перловку. Все с нетерпением взялись за ожидание. Впрочем, долго ждать не пришлось, на угощение набросились все птицы… И буквально минуты через три один воробей зашатался, споткнулся и упал. Голубь словно потерял ориентир, начал шататься, махать крыльями, упал, пытался подняться, снова упал.

Наташа за всем этим смотрела молча, только сильнее сжав рукоять трости. Молчали и остальные. Талий несмело приблизился и поднял воробья. Тот дернулся.

— Он жив, — несколько неуверенно заметил врач.

— Но нельзя сказать, что здоров, — задумчиво протянул Сайзен, покосившись на бледную Наташу, все еще не отводящую взгляд от птиц. К счастью, отравленной каши было немного, и отравление получили только два воробья и голубь. — Господин Талий, напомните мне, чем вы готовы были поклясться перед госпожой Олиной, что это сердечный приступ?

Талий совсем сник, даже руки стали подрагивать. Отвернулся. Но жалости у Сайзена не вызвал.

— Надеюсь, сегодняшний урок научит вас держать язык за зубами и не разглашать служебную информацию. И вам очень повезло, что вы не мой подчиненный. Что ж, я полагаю, что это все-таки убийство, — он покосился на бледную Олину, которая с тех пор, как птицы отравились едой, не проронила ни слова и стояла бледная и… испуганная.

За столом в гостиной царило подавленное молчание. Здесь собрались все, рассевшись за круглым столом в центре комнаты. Только Талий Ирдий отсутствовал — изучал птиц и пытался понять, чем они отравились. Теперь в гнетущей тишине все ожидали его вывода. Только Наташа нашла дело: достала принесенный из кабинета лист, с помощью линейки наделала из него несколько полос и теперь аккуратно складывала пакетики, взяв за образец один из тех, в которых был порошок с лекарством. Создав очередной, она придирчиво сравнивала его с образцом. Если результат ее удовлетворял, довольно кивала и откладывала в сторону. Если что-то не устраивало, то с раздражением убирала в сумку. Закончив, через лупу сравнила результат своего творчества с оригиналом. Потом принялась усиленно шаркать сделанными пакетиками по столу и снова сравнивала с оригиналом.

Кого-то ее поведение раздражало, кто-то так отвлекался от тягостной тишины. Лаистер же вообще ушел в какие-то глубокие свои мысли и ни на что не реагировал. Олина, не отрываясь, следила за тем, что делает Наташа, но тоже молчала. Сирил Торх ерзал на стуле, иногда опасливо косился в сторону Наташи, иногда хотел что-то сказать, но всякий раз не решался. Сайзен что-то обдумывал, периодически поглядывая то на Лаистера, то на Олину. Хмурился. Вот достал тетрадь и что-то в ней записал. Подумал и зачеркнул написанное. Вздохнул.

Пришествие Талия Ирдия все восприняли с огромным облегчением. Тот даже испугался этакого всеобщего внимания, даже попятился, но под суровым многообещающим взглядом Сайзена Корлина взял себя в руки и вошел.

— Что я могу сказать… — начал он слегка заикаясь. — Точнее будет только после более полного изучения птиц, но предварительный вывод, что это белена.

— Белена? — нахмурился Сайзен. — Вроде как она не приводит к смерти. Или сколько ее надо