более ослабевал. «Когда будут святые Маккавеи?» — спросил он свою супругу; это был день кончины его отца. «В понедельник», — отвечала княгиня. «Я уже не дождусь», — заметил он. Перед смертью Святослав приказал постричь себя в иноки. Его погребли в Кирилловом монастыре.

Между Святославом Всеволодичем и Рюриком Ростиславичем существовал договор, в силу которого киевский стол по смерти первого должен был перейти ко второму. Верный этому договору, Святослав перед кончиной своей послал гонца в Овруч к Рюрику, и тот поспешил прибыть в Киев. Его торжественно встретили с крестным ходом митрополит, духовенство и киевский народ и проводили в Святую Софию, где и был совершен обряд посажения на великокняжеский стол. Но все это совершилось не иначе, как с согласия великого князя Владимиро-Суздальского: последний прислал и своих мужей, чтобы утвердить Рюрика на киевском столе. Ростиславичи признали старшинство Всеволода в целом роде Мономаха, и Всеволод III мог бы сам занять Киев; но он шел по стопам своего старшего брата Андрея Боголюбского и предпочитал оставаться на севере, а Киев держал от себя в зависимости.

Перемещение старшего князя на киевский стол обыкновенно вело за собою и перемещение его родственников, которые передвигались на лучшие столы по мере своей близости к киевскому князю. Из Ростиславичей, кроме Рюрика, оставался еще в живых брат его, Давид Смоленский. В следующем, 1195 году Рюрик призвал его в Киев, чтобы с обоюдного согласия устроить дела своего рода, «подумать о Володимире племени». Самым существенным делом для князей того времени был, конечно, вопрос о волостях. Давид со смоленскими мужами приплыл в ладьях Днепром и в среду на «русальной» неделе (то есть после Троицына дня) остановился в Вышгороде, который прежде был его удельным столом. Начался ряд взаимных угощений и подарков. Сначала Рюрик позвал Давида со смольнянами к себе на обед и одарил его. Затем сын Рюрика Ростислав принимал Давида у себя в Белгороде и также поднес ему подарки. В свою очередь, Давид позвал брата с детьми в Вышгород, угостил их и отдарил со своей стороны. Кончились пиры княжие, началось угощение духовенства и народа. Давид собрал к себе чернецов, накормил их и оделил подарками, причем он раздал щедрую милостыню нищей братии; потом дарил и угощал черных клобуков, которые при этом, по обычаю своему, сильно подпили. Киевские граждане устроили великую братчину для смоленского князя и его мужей, причем также подносили дары. Давид не остался в долгу и устроил веселый пир для киевлян. Кончились пиры и бражничанье, князья приступили к «ряду», то есть к уговору о волостях и других делах. В числе последних, конечно, важное место занимали оборонительные меры против половцев, а также и против черниговских Ольговичей, которые не покидали своих притязаний на киевские уделы. Что касается до смоленского князя, то он в эту эпоху находился во враждебных отношениях к своим западным соседям, князьям Полоцким, у которых Смоленские старались отнять ближайший к себе Витебский удел. Уладив все дела с братом, Давид воротился в свой Смоленск. Такое мирное и веселое водворение Рюрика в Киеве, по-видимому, предвещало ему спокойное обладание великокняжьим столом. Он находился в родстве и дружбе с тремя главными представителями Мономахова рода. Сильный суздальский князь был его свояком и сам утвердил его на киевском столе; Смоленской землей владел родной брат Давид; а во Владимире-Волынском сидел двоюродный племянник Роман Мстиславич, женатый на его дочери, следовательно, и зять его, тот самый Роман, который в юности своей отразил от Новгорода многочисленную рать Андрея Боголюбского. Чтобы удовлетворить честолюбию этого зятя и иметь в нем надежную опору против степных варваров и черниговских Ольговичей, Рюрик отдал ему Поросье, или землю черных клобуков, с ее важнейшими городами, каковы: Торческ, Трепол, Корсунь, Богуслав и Канев; а сына своего Ростислава из Поросья перевел в Белгород. Но счастливому началу Рюрикова княжения совсем не соответствовала его дальнейшая судьба. Княжение это было одно из самых тревожных, одно из самых злополучных для Киевской земли, особенно для древней русской столицы. Поводом к ссорам послужила упомянутая отдача Поросья Роману Волынскому. Суздальский князь был недоволен тесным союзом Рюрика с Романом. В лице волынского князя в то время возникала новая сила, которая грозила воспрепятствовать преобладанию Северной России над Южною. Располагая Волынской землей, Роман стремился овладеть еще и Галицкой. Имея такого сильного союзника, киевский князь мог освободиться от суздальского влияния, чего Всеволод, конечно, не желал. Он задумал перессорить между собой двух союзников и сделал это очень ловко.

Еще в том же 1195 году Всеволод прислал к Рюрику своих бояр с упреком, что тот оделил младших князей русскими городами, а ему, Всеволоду, старшему во всем Владимировом племени, не дал никакой части в Русской земле. Он пожелал иметь те именно города, которые были отданы Роману Волынскому. Рюрик находился в затруднении, так как Роман взял с него присягу никому не отдавать этих городов. Киевский князь начал думать со своими боярами о том, как ему поступить в данном случае; решено послать к Всеволоду с предложением иной волости. Но суздальский князь требовал непременно Поросья и грозил войною. Рюрик обратился к митрополиту Никифору за советом; митрополит отвечал, что его долг удерживать князей от кровопролития; он разрешил Рюрика от присяги и советовал ему удовлетворить требование старейшего князя, а Роману дать иную волость. Так и было поступлено. Духовенство постаралось убедить и волынского князя; последний изъявил готовность удовольствоваться другим наделом или получить вознаграждение кунами (деньгами). Но Всеволод совсем не желал такого исхода. Он послал в города Поросья своих посадников, а главный из них, Торческ, возвратил зятю своему Ростиславу, сыну Рюрика. Расчет его оказался верен. Роман начал обвинять своего тестя в том, что все это дело о Поросье затеяно по предварительному уговору Всеволода с самим киевским князем, чтобы доставить Торческ его сыну. Отсюда возникла распря, которая перешла в междоусобие.

Естественными союзниками Романа явились Олеговичи. Представители Мономахова племени, Рюрик и Всеволод, хотели обеспечить за своим родом Киевскую землю и потребовали от черниговских князей такого договора, по которому те должны были навсегда отказаться от притязаний на Киев и довольствоваться правою стороною Днепра на основании раздела, произведенного еще Ярославом I. Но Ольговичи энергически отказались исполнить подобное требование. «Мы не угры и не ляхи, — повторяли они, — но одного деда внуки; при вашей жизни не ищем Киева; а после вас кому Бог даст». Рюрик начал готовиться к борьбе, призывая на помощь Всеволода Суздальского и брата своего Давида Смоленского. А Ольговичи нашли себе еще союзников в полоцких князьях,