Полковник перевернул следующую страницу: «Так, после демобилизации он продолжил учебу в университете, закончил его с красным дипломом. После университета сразу ушел в адвокатуру. Этот отрезок его жизни изучал Олег Муромцев. До 1992 года – то есть до своей гибели – Сычев занимался адвокатской практикой, преимущественно по уголовным делам. Ага, вот это уже интересно! Круг клиентов Юрия. В большинстве своем – крупные уголовные авторитеты. Очень странно. Ведь молодых адвокатов серьезные уголовники к себе не подпускают, их обслуживают известные и хорошо проверенные адвокаты. Если только… – Чернышов почувствовал, что близок к ответу. – Если только Сычев не был знаком с ними раньше. Так, первые дела, которые он вел, – финансовые аферы, незаконные валютные операции… А в 1981 году в Москве как раз состоялся крупный процесс над валютчиками. Так не от следствия ли по этому делу сбежал Юрий в Афганистан? Очень похоже. Во всяком случае, иную причину трудно предположить. А когда Сычев закончил университет, его бывшие подельники уже освободились и снова привлекли его к сотрудничеству – но уже в качестве адвоката. Да, Сычев действительно очень хитрый и изобретательный человек. А может быть, и его смерть в 1992 году – это только инсценировка?!» – новая мысль оказалась настолько неожиданной, что Павел даже прервал свои рассуждения, встал из-за стола и несколько раз прошелся по кабинету из конца в конец.

«Весна 1992 года, – продолжил размышлять он, вернувшись за свой рабочий стол, – не так уж много времени прошло с тех пор. Я должен помнить, что тогда происходило в столице. – Полковник напряг свою память, мысленно возвращаясь на восемь лет назад. – В начале этого года между солнцевской и люберецкой криминальными группировками вспыхнула настоящая война, – вспомнил он, – которая закончилась гибелью лидеров той и другой группировок. – Чернышов вспомнил даже обстоятельства гибели обоих преступных авторитетов. – Солнцевский лидер был убит вместе с двумя своими телохранителями в офисе одной из принадлежавших ему фирм, а люберецкий – у себя на квартире. Не имел ли отношение Юрий Сычев к одной из этих смертей – или к обеим сразу? Если это так, тогда понятно и его желание исчезнуть из столицы. Чтобы запутать следы, он вполне мог пойти на то, чтобы инсценировать свою смерть! – Павел вновь перечитал заключение медицинского эксперта о смерти Юрия. – Так и есть! В машине Сычева обнаружили обгоревший мужской труп. Тело было опознано по наручным золотым часам Юрия и по правам, найденным у машины. Как я сразу не догадался! – упрекнул себя Чернышов. – Ведь опознать сильно обгоревший труп практически невозможно. Как правило, его идентифицируют по сохранившимся фрагментам одежды или личным вещам. Права лежали у машины. Чтоб не сгорели, сам подбросил? Значит, ты не погиб весной 1992 года. Ты сбежал в Боснию, в лагерь военных наемников, чтобы потом превратиться в Раптора», – подвел итог своим рассуждениям Павел, мысленно беседуя с террористом.

Он закрыл папку с розыскным делом и убрал ее обратно в сейф. «Но ты ведь не можешь появиться в Москве как Раптор, – подумал Чернышов, опять представив себе убийцу. – Тебе нужны документы прикрытия. Под каким именем ты скрываешься теперь? Вряд ли ты воспользовался своим настоящим паспортом. С 1993 года ты живешь по чужим документам и под чужими именами. Среди всех твоих поддельных паспортов наверняка найдется несколько российских. Замараева ты снабдил паспортом на имя Шеха, а какой паспорт ты используешь для себя?»

Несмотря на то что умозаключения, сделанные полковником, не продвинули его в розыске террориста, Павел не считал свой труд напрасным. Знания о прошлом террориста могли помочь его розыску в настоящем, так как позволяли понять его образ мыслей и поступков. Теперь, когда личность террориста была установлена, появилась возможность составить его психологический портрет, а уже на основании такого портрета смоделировать его последующие действия.

Проверка системы. 17.03, пятница, 19–00.

Снаружи послышался звук заезжающей во двор машины. Максим Рюмин уже научился различать шум двигателей принадлежащих Раптору машин, поэтому догадался, что тот приехал на «Газели». Три дня назад террорист отогнал куда-то «Газель» – и вот теперь пригнал ее обратно. Заказчик никак не объяснил программисту свои действия, но Максим и сам догадался, что террорист отдавал машину в автомастерскую для переделки кузова. «Ну вот, убийца получил назад свой автомобиль, – понял Рюмин. – А механики, которые переделывали его, даже не догадались, что помогают убийце. Сейчас он будет устанавливать в машине свое оружие, а потом спросит у меня, как идет работа над программой. Прямо сейчас или часом позже, но мне придется дать ему свой ответ».

Фактически Рюмин мог дать Раптору ответ еще накануне. У него давно уже было все готово. Сегодня, до заточения в кладовку, Максим занимался лишь тем, что сравнивал прохождение тестового сигнала на управляемом компьютере. Цифровая последовательность после прохождения по телефонной линии воспроизводилась без искажений. Точное воспроизведение переданной цифровой последовательности для хакера означало завершение научной части его работы. Максим выполнил заказ, но морального удовлетворения от проделанной работы он не испытывал. Несмотря на баснословное вознаграждение, эта работа не принесла программисту радости. Рюмин чувствовал себя соучастником будущего убийства, и это чувство не могли заглушить ни обещанный гонорар в размере пятидесяти тысяч долларов, ни возможность скорой встречи с Женькой…

Максим услышал звук приближающихся шагов, потом – звук отодвигаемого засова. В следующую секунду дверь кладовки распахнулась, и в глаза Рюмину ударил яркий свет.

– Как видишь, я нигде не задерживался, забрал машину – и сразу к тебе, – сказал Раптор, заходя внутрь кладовки, где на стуле со скованными наручниками за спинкой стула руками сидел Максим.

Сычев уже несколько раз оставлял его на даче одного. И каждый раз он запирал программиста в пустующей кладовке, приковывал его в сидячем положении наручниками к стулу да еще и заклеивал рот липкой лентой.

– Машина полностью готова, – объявил Раптор, отрывая с лица Рюмина полоску скотча. – Механики – молодцы, потрудились на славу, все мои чертежи воспроизвели в точности. Хоть сейчас можно навешивать оборудование. А как у тебя дела с программным обеспечением?

«Ну вот, вопрос задан, надо отвечать, – обреченно подумал Максим. – Какой смысл колебаться теперь, когда заказ уже выполнен?»

– Я выполнил ваш заказ, – тихо сказал Рюмин, отводя свой взгляд от террориста.

– Вот как? – удивился Раптор. – Не скрою, это для меня приятный сюрприз. Все в порядке? При работе трудностей не возникло?

– Все в порядке, – подтвердил Максим. – Коммутация вполне надежна, тестовый сигнал передается без искажений. Вам осталось только собрать систему и развернуть на ней мою программу, – сказал Рюмин и тяжело вздохнул.

– Ну и отлично, чем же ты удручен? – улыбнулся Раптор. – Соберем систему, получишь свои деньги и отправишься к Женечке, чтобы броситься в ее жаркие объятия. Как, у Женечки жаркие объятия? А губки горячие? А те губки, которые она прячет под своими трусиками, они тоже горячие или чаще влажные? – спросил Раптор и засмеялся. – Да ладно, не обижайся, я же просто шучу, – добавил он, заметив, как напрягся и побледнел Рюмин. – Мы с тобой уже так долго не видели женщин, что нам остается только шутить… Значит, ты говоришь, что у тебя уже все готово? – уточнил Сычев, чтобы перевести разговор с неприятной для программиста темы. – Тогда давай поскорее соберем нашу игрушку! Мне не терпится посмотреть, как работает система. – Раптор нагнулся к Максиму и отстегнул наручники, сковывающие его руки. – Пошли, – сказал он и хлопнул программиста по плечу.