– Завтра закидаешь, – пообещал Аларис таким серьезным тоном, будто давал важное обещание.

Наверное, он никогда не играл в снежки! Я невольно прыснула, представив, как он мужественно подставляется под летящие комья снега. Нет, нельзя оставлять человека в неведении! Усталость улетучилась. Незаметно я набрала пригоршню снега, а потом, хихикая, засунула его за пазуху Аларису. Тот, бедный, не ожидал подвоха и весь передернулся. Но секундой позже расхохотался и хотел проделать то же самое со мной, но не тут-то было: я уже вскочила на ноги.

– Не попадешь! – крикнула я, увертываясь от снежков: я могла гордиться своим учеником, он схватывал все на лету.

– Наших бьют! – радостно закричал кто-то, а если учесть, что сражение между собой вели два водных мага, то этот кто-то просто искал повод вступить в снежную битву.

Спустя минуту на горе Воздушников кипел бой. После того как увесистый ком снега больно саданул меня по плечу, Аларис встал со мной по одну сторону, защищая. Больше ни один снаряд до меня не добрался, зато целиться во «врага» из-за широкой спины Ала оказалось очень удобно.

Мы ввалились в апартаменты куратора мокрые насквозь, раскрасневшиеся, замерзшие и счастливые. Долго целовались прямо у дверей, не могли оторваться.

– Меня переведут на другой курс, – тихо сказал Ал, прервавшись на секунду. – Нельзя быть куратором курса, на котором учится твоя жена.

Каким-то образом моя накидка оказалась на полу, как и накидка Алариса. Я ничего не стала отвечать, решив, что поцелуи важнее.

– И жить мне придется в своей комнате, – догадалась я. – Иначе нельзя, да? А называть я тебя буду мастер Вайс? При том, что все знают, что ты мой муж?..

А, плевать! Я не договорила, снова растворившись в поцелуе – сладко-манящем, обжигающем, дарующем предвкушение. А в том, что мы снова станем притворяться куратором и студенткой, была определенная прелесть и острота.

– О, мастер Вайс, – прошептала я ему в губы. – Примете у меня зачет?

Аларис посмотрел строго. Передо мной снова стоял мой суровый куратор. Этот взгляд, эти нахмуренные брови… Я невольно потупилась.

– Боюсь, с первого раза вы мне его не сдадите, миссис Вайс, – грозно сказал муж, а потом мы оба рассмеялись.

Не помню, как мы очутились в постели. И куда подевалась вся одежда. Но даже без нее было жарко. Настолько жарко, что я изо всех сил прижималась к прохладной коже Алариса, так тесно, как только могла. Его губы скользили по мочке уха, а у меня все внутри скручивалось от этой, казалось бы, невинной ласки.

– О боги… Прими у меня уже этот дурацкий зачет!

Не знаю, как еще яснее я могла дать понять, что…

В эту секунду в дверь постучали. Да так настойчиво, что стало ясно: кем бы ни был ночной визитер, просто так он не уйдет!

Я заметалась по комнате, подбирая одежду, пока Аларис не выловил меня.

– Элиза, мы не делаем ничего противозаконного, – улыбнулся он. – Ты моя жена, и…

– Элиза, доченька! – раздался из-за двери мамин голос.

Я вскрикнула от радости. Но одновременно ощутила себя нашкодившей маленькой девочкой. Мы не делали ничего противозаконного, так почему же я чувствую себя так, будто меня сейчас отчитают и поставят в угол?

– Аларис, открывай немедленно! – раздался еще один женский голос – властный и суровый.

Я не помнила бабушку Алариса, но моментально догадалась, что хозяйкой второго голоса была именно она – Ванесса Вайс.

– Вам придется немного подождать! – ответил Ал, и хотя он говорил вежливо, внезапно я поняла, в кого он такой строгий – в голосе моего мужа ясно читались те же интонации, что и в голосе Ванессы.

Дрожащими руками я натянула на себя форменное платье, села на край кровати, сложив руки на коленях – сама невинность. Ничего, что постель смята и это не ускользнет от внимательных маминых глаз.

Аларис открыл дверь, и Ванесса ворвалась в комнату точно вихрь. Она была светловолоса, как все водные маги, но всегда ходила в черном – в вечном трауре по сыну и невестке. Я вдруг вспомнила ее. Не лицо, но высокую темную фигуру. Меня тогда страх пробирал от одного присутствия этой грозной женщины. И, должна сказать, с годами ничего не изменилось. У меня даже ладони вспотели.

– Элиза! – Мама присела рядом со мной, привлекла к себе, положила мою голову к себе на плечо и принялась гладить по волосам. – Чего ты здесь натерпелась, моя бедная! Сегодня поедем домой, отдохнешь, придешь в себя!

Папа не подходил. Стоял в дверях и сверлил Алариса взглядом. Мне сделалось не по себе.

– Ах ты, негодяй! – крикнула Ванесса и влепила Аларису пощечину. – Я этому тебя учила? Воспользоваться тем, что Академия на осадном положении! Воспользоваться невинностью юной, глупой девочки! Ты немедленно на ней женишься!

Мой папочка надвинулся на Ала как гора. Мама всхлипнула, погладила меня по щеке. А я так оторопела от происходящего, что только переводила взгляд с Алариса на бабушку. Лишь потом сообразила – они только что появились в Академии, не знают, что здесь происходило, но кто-то разболтал о том, что у нас с куратором… м-м-м… необычные отношения. Конечно, если не знать подробностей, то все выглядело очень неприглядно.

– Стойте! – крикнула я, потому что Ванесса повторно занесла руку, а Ал терпеливо снес бы и этот незаслуженный удар. – Кто вам сказал? Вы ничего не понимаете!

– Понимаем достаточно! – прорычал папа, впервые подав голос. – Там на крыльце рыжий парень. Мы спросили, не знает ли он, где найти студентку первого курса Элизу Илмари, а он перекосился весь и говорит: «У куратора Вайса, где же еще». Где же еще! Элиза! Мне стыдно, что ты моя дочь.

Рыжий парень! Ну спасибо тебе, Вик! Удружил! От папиных слов я раскраснелась, прижала ладонь к груди: сердце билось о ребра, словно готовилось выскочить вон.

– Не смейте! – негромко произнес Ал, но в его голосе сквозила стальная твердость. – Я не могу жениться на вашей дочери…

Папа сжал кулаки и челюсти, надвигаясь на Алариса.

– …лишь по одной причине: мы уже женаты. Директор Аквидус узаконил наш брак. Перед небом и перед людьми – мы муж и жена!

Ал подошел ко мне, взял за руку.

– Готовы выслушать? Или продолжите пылать праведным гневом?

Наверное, ведро ледяной воды, вылитой на головы наших дорогих родственников, произвело бы меньший эффект, чем произнесенные им слова. Мама, папа и Ванесса переглядывались, будто безмолвно спрашивали друг друга: «Это правда? Нам не послышалось?»

– Ну зачем же вы так торопились, – растерянно произнесла бабушка Алариса. – Я все понимаю – суровое время, вы не знали, останетесь ли вы живы… И хотя вы и помолвлены были, однако Элиза совсем девочка…

Ал подвинул стул и мягко усадил на него Ванессу. Жестом пригласил моего отца располагаться в кресле.