нас связывает. За эти месяцы Ян стал мне не просто другом, а братом.

— О, наверное, он действительно хороший человек. А разве он не обещал навещать тебя?

— Он навещает. Но это уже не то. — Читт посмотрел на свои ноги и на лице отразилась грусть. — Мне говорят, что скоро я буду ходить и даже танцевать, но ноги почему-то меня не слушаются.

— Это психологическое, — успокаивала его Ким. — Всё придёт в норму.

Они подошли к столику на улице и сели. Девушка из обслуживающего персонала принесла им лапшу с яйцом. Читтапон сразу взял палочки и начал есть, а Ким не чувствовала голод. Она думала, как заставить парня, сидящего напротив, влюбиться в неё. Любовь уже не отбить. Потом, даже если Элора появится на горизонте, сердце Читта к ней остынет.

— Чем занимается Тхэ Мин? — спросил Читт. Он обижался на друга, но думать о нём не переставал.

— Я не слежу за его жизнью, Читт. У самой плотный график, выделяю время для тебя — это всё, на что меня хватает.

— Не стоит.

— Что? Читт, пожалуйста, мне ведь доставляют радость эти посещения. Не порти настроение, прошу тебя.

Читт улыбнулся своей неотразимой улыбкой и вернулся к поеданию лапши. Пока Ким думала, как привлечь внимание Читтапона, он вспоминал лучшие мгновения в объятиях Элоры.

Он не забудет эту американку ни за что и никогда.

~~~

Корбин прочитал мне длинную нотацию по поводу моей затеи ехать в Нью-Йорк, даже несмотря на то, что со мной отправляется Тхэ Мин. Билеты были куплены, чемодан собран. Тхэ Мин ждал меня вместе с такси ровно в восемь утра. А я до сих пор ссорилась с братом.

— И почему я тоже не могу поехать?

— У тебя учеба.

— Не предлог.

— Предлог, если учесть, сколько времени это займёт.

— Сколько? — Корбин упёр руки в бока.

Я схватила чемодан и двинулась к лестнице.

— Я понятия не имею, сколько пробуду в Нью-Йорке.

— Этот Тхэ… Как его там? Ладно, ты уверена в нём?

— Он был лучшим другом моего мужа. Как сам думаешь?

Взяв у меня чемодан, упрямец брат спустил его вниз и помог донести до такси. Я знала, что он чувствует. Корбин боялся отпускать меня именно теперь, когда я была так беззащитна. О проблемах с беременностью он тоже знал и переживал за нас. Мой любимый брат уже привык к мысли, что станет дядей, и это умиляло. Однако ребёнок Вона меня не так заботил, как то, что мы с Тхэ Мином сможем выяснить в Нью-Йорке. В глубине души я верила, что поездка будет не напрасной.

В самолёте мы дружелюбно общались на разные темы. Мой корейский был не так плох, как выяснилось. А Тхэ Мин оказался интересным собеседником. К тому же он был галантен: помогал мне переступать пороги, передавал чай и еду, попросил у стюардессы плед, чтобы я не мёрзла. Ким полная дура, если считает, что Тхэ Мин плохой любовник. Он — мечта многих девушек. Не моя мечта, конечно. Однако мнения это не меняет. Впервые я смотрела на Тхэ Мина с теплотой и пониманием, а не как раньше — с презрением.

Мы приехали в Нью-Йорк к обеду и первым делом заселились в отель. Я не стала долго думать и выбрала тот же отель, где останавливались мы с Читтом. Да, здесь хранились воспоминания, но радовало то, что нас заселили совершенно в другой стороне и на другом этаже. Тхэ Мину достался номер через дверь после моего, так что мы были не очень далеко друг от друга.

Приняв душ и переодевшись, мы поехали в ресторан обедать. Метрдотель подумал, что мы муж и жена. Как ни странно, но Тхэ Мин не стал его поправлять. Лишь улыбнулся и подставил мне свой локоть. Смущённая ситуацией я приняла жест и гордой походкой последовала за корейцем.

— Ты правда понял, что сказал метрдотель? — решила уточнить я, когда меню были в наших руках. Я решила, что уровень языка не позволил понять смысл сказанного. Тхэ Мин очень плохо говорил по-английски.

— Элора, если я буду всем объяснять на своём плохом английском, кем ты мне приходишься, у них уши в трубочку скрутятся. Предпочитаю промолчать. Извини, если тебя это задело.

— Нет. Нисколько.

— В таком случае, давай закажем еду.

За обедом мы распланировали наш день и решили ехать в больницу немедленно. Я не стала признаваться Тхэ Мину, что плохо себя чувствую. В последнее время я частенько чувствовала недомогание и считала это нормой в моем положении. В сумочке нашла таблетку от тошноты и выпила её. Мама уже говорила, что тошнота в третьем триместре не очень хороший признак, но я ссылалась на слова доктора: «Просто отдыхайте чаще и пейте витамины». Витамины. Меня тошнило от их запаха, я не могла их пить!

В регистратуре я обратилась к медсестре и попросила позвать доктора Джона Марса. К счастью, он находился в больнице и не на операции. Медсестра тут же позвонила в отделение, после чего пригласила следовать за ней. Тхэ Мин шёл тихо рядом, лишь иногда бросал на меня вопросительный взгляд.

Джона был удивлён и счастлив моему появлению. Он бросил взгляд на мой живот и улыбнулся. Я кивнула, но не дала ему завести тему о беременности. Не за тем мы здесь.

— Это Тхэ Мин, — быстро представила своего спутника и перешла к делу. — Нам нужна помощь.

— Профессиональная?

— Э… нет, не врачебная. Я бы хотела поговорить с доктором, который принимал моего мужа в день аварии. Помню, ты говорил, что история его болезни исчезла даже из архива. И я решила побеседовать с доктором. Он должен знать, что произошло.

Джона с минуту молчал, что-то обдумывая.

— Он не хочет нам помогать? — спросил на корейском Тхэ Мин.

— Подожди секунду.

— Я сейчас вернусь, — сказал Джона, поднимаясь с места. — Чай или кофе?

— Мы только пообедали. Спасибо.

— Я бы выпил чай, — сказал Тхэ Мин тихо, как бы мне в упрёк, когда Джона вышел.

— Потом напьёшься.

Джона вернулся минут через двадцать. Мы успели заскучать. Тхэ Мин листал разные журналы о беременности женщин и спрашивал, что значит то или иное слово. В общем, он меня замучил.

Медленно закрыв за собой дверь, Джона замер. Руки его были в карманах белого халата, а взгляд смотрел в пустоту. Наконец он сказал:

— Сожалею, но тот врач уволился.

Я подорвалась с места. Где-то внизу живота кольнуло, но я проигнорировала боль.

— Что значит уволился? А найти его нельзя? Он ведь из Нью-Йорка.

— Мне сказали,