— Только жену. Где герцогиня?

— В малом зале, если мне не изменяет память. Она отправилась туда после прогулки. Кажется, отец Аццоне с ней тоже.

Одна бровь герцога от удивления взметнулась вверх, он сам на некоторое время застыл. Ему не послышалось? Диана с отцом Аццоне. Неужели она тоже думает о проклятье? Возможно, слушает проповеди священника, молится. Вымаливает у Бога жизнь за свое дитя…

Герцог быстрым шагом пошел через залы. Двери перед ним распахивали привратники, слыша громкие шаги от сапог. И наконец последняя дверь в малый зал распахнулась и перед Стефано предстала картина: его жена склонила голову над столом и водила пальцем над очень толстой книгой. Рядом стоял отец Аццоне и явно что-то говорил познавательное. При виде герцога он замолчал и поклонился. Диана обернулась и присела, склонив голову, явно придя в замешательство:

— Ваша Светлость, я думала, что вы в библиотеке.

Она встала гордо выпрямив спину, принимая на себе испепеляющий взгляд мужа.

— Решил навестить вас, но вижу, вы слишком заняты. Читаете архив, Ваша Светлость?

Она перевела взгляд на отца Аццоне, который явно волновался больше, чем казалось на самом деле. Это она втянула его в это дело, значит, пришло время герцогу узнать правду:

— Святой отец, оставьте нас с герцогом наедине.

Тот поклонился и тут же удалился, двери за ним закрылись, оставляя супругов один на один.

Стефано прошел к толстой книге, на черном кожаном переплете которой красовался коронованный змей - символ его рода. Она лежала открытой, но он точно был уверен, что это та самая архивная книга, которую он не раз просматривал в детстве. Но после того, как в нее внесли даты смерти его родителей, то она стала подобием гроба. С тех пор Стефано к ней не прикасался.

Зато теперь его жена со священником исследуют ее, явно что-то пытаясь найти. В обычную любознательность он не поверит.

— Узнали много интересного, Ваша Светлость? Удостоверились, что я герцог?

Он съязвил, пальцем ткнув в текст, понимая, что страница открыта на ХII веке.

— Я не сомневаюсь в вашей родословной,— выдохнула Диана, понимая, что пришло время сказать важное,— я пытаюсь понять, сколько первенцев умерло в вашем роду.

Она опустила взгляд на книгу и руками уперлась о стол. Ее голова повисла, как на плахе. Но ей действительно только что зачитали приговор:

— Теперь я не сомневаюсь, что на роду Висконти проклятье. Я изучила каждое поколение,— она подняла голову, встречаясь с синевой глаз герцога. Но он смотрел на нее будто безжизненным взглядом.— Смерть приходила за каждым младенцем. А если она не забирала ребенка при рождении, то делала это спустя два-три-четыре года… Редко, но первенцы оставались живы, например, Оттоне Висконти в 1287 году. Вместо него смерть забрала его мать Валентину Висконти…

— Нет!— Громыхнул кулак герцога по столу,— не смей так говорить! Никакая смерть не имеет права забрать герцогиню. Ты будешь жить и править Ломбардией вместе со мной!

Теперь глубоко и часто задышал Стефано, пытаясь совладеть собой и не запереть жену в комнате на всю жизнь. Так с ней ничего не случится и он будет спокоен.

В нем говорил эгоизм, он хотел уберечь ее для себя, прикрываясь ее титулом. Она может не быть герцогиней вовсе, но она обязана жить для него.

Чтобы привести его в чувства, Диана подошла ближе и коснулась пальцами его щеки. Тут же губы Стефано впились в ее губы в яростном порыве чувств от безумных слов. Хотелось сгрести ее в объятия и стоять так очень долго.

Поцелуй от страстного и безудержного плавно переходил в нежный и чувственный.

Руки Дианы касались плечей мужа, желая, его раздеть прямо здесь и ощущать тепло кожи и запах тела.

Он на секунду оторвался от ее губ, смотря на них, потом заглянул в глаза:

— Я не позволю никакой смерти разлучить нас! Она еще не сражалась со Стефано Висконти.

И новый поцелуй почти подкосил Диане ноги, удержаться помогали могучие плечи мужа. Впервые супруги были вне спальни, но желая друг друга сильнее чем когда-либо. Не смущала обстановка, не тревожило, что слуги могли войти, не беспокоила книга рождения и смерти на столе. Наоборот, все это придавало остроту, изюминку и возбуждение.

Стефано подхватил Диану и усадил на стол, вставая между ее ног, стягивая с ее плеч лямки от платья. Губы не отрывались от ее губ, язык проникал вглубь словно хозяин, а Диана поддавалась, принимала. Но ее пальцы искусно проделывали другую работу - стянули с герцога черную котарди, она упала на пол, а он усмехнулся. Он знал, что Диана хотела его очень сильно. Боже правый, даже здесь, в этом зале на столе, хотелось друг друга еще сильнее.

Его пальцы прошлись по внутренней стороне ее бедер, поднимая юбку и останавливаясь там, где становилось горячее. Диана задышала чаще, даже поддалась вперед, но он лишь улыбнулся и убрал руки. И тут же губами коснулся ее шеи, спускаясь ниже, к ключице, слыша стон, который слетел с ее губ. Уже невозможно было остановиться, даже мысли о смерти улетучились, оставляя место только для любви.

Стефано стянул с Дианы платье до талии, оголяя ее грудь, не переставая восхищаться тем, что она стала больше. За то короткое время, пока его не было, фигура жены заметно изменилась. Ее набухшая грудь с торчащими розовыми сосками манила и возбуждала до безумия, завлекала и вынуждала взять в рот, чтобы языком обвести сосок. Он так и сделал не теряя времени, отчетливо слыша, как герцогиня простонала и обняла его шею руками.

— Они стали такими чувствительными,— дрожащим от возбуждения голосом прошептала она.

— Мне это нравится,— он даже не хотел отрываться от ее сосков, ртом лаская один, а второй массируя пальцами. Они увеличивались и становились тверже.

Другой рукой он продолжил путь по внутренней поверхности бедра, но теперь не желая останавливаться. И как только пальцы, минуя белье, коснулись плоти между ног, Диана задышала чаще, пришлось оторваться от соска и закрыть ее рот поцелуем. Она бы кричала,